Джуди Лоусон - Мир у твоих ног

— Говори, прошу тебя, — взмолился он.

— Ты поступил мудро, не став расспрашивать Беату. Заметил, как она зажимается даже при случайном упоминании о той трагедии?

— Да, и это меня очень настораживает. Это связано с гибелью ее родителей? Я не ошибся?

— Да. Я все расскажу. Хочешь еще кофе?

— Нет.

— А себе я еще сделаю чашечку… Ну, так вот. Это случилось три года назад. Ее родители попали в автокатастрофу совсем недалеко от города, когда возвращались из туристической поездки. Раньше они всегда ездили втроем, а в тот раз Беата осталась дома с бабушкой, чтобы не прерывать подготовку к поступлению в колледж. К тому времени она уже давно определилась в выборе профессии — грезила о факультете дошкольного воспитания колледжа Святой Схоластики. В то время, как все мы — ее одноклассники — еще витали в облаках и могли представлять свою будущую жизнь не иначе, как сплошным праздником, Беата корпела над учебниками. Мистер Дитер Воверат сначала не одобрил выбор дочери, надеясь, что она изберет для себя адвокатуру и продолжит семейную династию, но потом согласился и стал собирать необходимую сумму денег для оплаты обучения в колледже. Вообще, это была на редкость дружная и гармоничная семья. Признаюсь честно — я завидовала им, у меня детство было иным. Беата просто боготворила родителей, а они души не чаяли в своей единственной дочери. Но все изменилось в одночасье. Подробностей я не знаю, но говорили, что мистер и миссис Воверат погибли на месте, а виновник аварии отделался парой переломов и несколькими синяками. Затем выяснилось, что он оказался сыном то ли банкира, то ли еще кого, другими словами — отпрыском финансового воротилы, и на суде его оправдали, признав родителей Беаты виновными в аварии. После суда бабушка Беаты сильно заболела и уже не поправилась, а Беата еще больше замкнулась в себе и возненавидела всех состоятельных сынков сильных мира сего. Думаю, не стоит описывать, как изменилась жизнь Беаты после этих двух трагедий, что она пережила, оставшись совершенно одна, что чувствовала, как горевала. Вот вообще-то и все.

По мере продолжения рассказа Оливии лицо Ника становилось все мрачнее и бледнее, его глаза из карих, превратились в жгуче-черные, а на лбу выступила испарина.

— Как, ты сказала, фамилия родителей Беаты? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Воверат. Они немцы, обосновавшиеся в Соединенных Штатах еще до войны.

— А этого человека Беата видела?

— Ты имеешь в виду того убийцу? Нет, его интересы представлял адвокат. Он даже не принес свои соболезнования и никак не помог бедной девочке.

— А как же колледж? — задал Ник бессмысленный вопрос, заранее зная ответ.

— Колледж? В тот год Беате было не до поступления, а потом уже не хватало средств для оплаты учебы. Я ведь сказала тебе, что у нее сильно болела бабушка. Потом она умерла и Беата осталась совсем одна. Мистер Сандерс, старинный друг ее деда, предложил ей работу у себя в конторе. Очень симпатичный старик. Представляешь, специально договорился с тогдашней своей секретаршей, чтобы та ушла на пенсию, занималась внучкой, и выплачивает ей содержание. И все лишь для того, чтобы занять Беату и присматривать за ней. Только это большой секрет! Беата ни в коем случае не должна этого знать.

— Да, я уже познакомился с ним, когда заезжал за Беатой, — отозвался Ник. — Действительно очень милый старик. Учинил мне настоящий допрос — кто я и какие у меня намерения относительно Беаты. Оливия, а как звали того…

— Я плохо помню, но мне кажется — Доминик, а фамилию так уж точно не вспомню.

Ник взвыл как раненый зверь, обхватив голову руками, и закачался на стуле из стороны в сторону.

Это произошло настолько неожиданно, что Оливия онемела и замерла на месте, наблюдая за ним широко открытыми глазами.

Постепенно вопли Ника прекратились, но он все так же раскачивался на стуле.

Неожиданно Оливию захлестнула жалость к этому большому мужчине. Какая-то неведомая сила подняла ее с места и погнала к нему. Оливия положила руку ему на плечо и тихо позвала:

— Ник! Ник, что с тобой?

Он распрямился и поднял на нее мертвецки бледное лицо, его руки тряслись, а голос дрожал.

— Его имя — Доминик Палтроу, и это я.

— Ты? Не может быть! — скорее выдохнула, чем сказала Оливия. — Вот так поворот! Какой ужас! Худшего нельзя было и придумать. Что будет, когда об этом узнает Беата?!

— Я даже боюсь представить. Теперь я понимаю, почему она сразу восприняла меня в штыки, а теперь… Мне страшно даже подумать. К такому повороту я не был готов, но слишком сильно люблю ее, чтобы позволить чему-то или кому-то отнять ее у меня.

— И все же рано или поздно она все равно от кого-нибудь узнает — и тогда ты ее не удержишь. Смирись и, пока ваши отношения не зашли слишком далеко, оставь Беату. Со временем это будет сделать сложнее.

— Нет, — твердо сказал Ник. — Я уже не смогу этого сделать, да и не хочу.

— Ник, она все равно узнает, и будет большая трагедия! — воскликнула Оливия, хорошо понимая, что не переубедит его.

— Значит, надо сделать так, чтобы она, как можно дольше не узнала правды. Ты ведь не расскажешь? — В голосе Ника звучала мольба.

— За это будь спокоен. Я не враг Беате, хотя не понимаю, почему принимаю твою сторону.

— Потому, наверное, что ты веришь, что я искренне люблю твою подругу, и ты сомневаешься в моей виновности, — предположил Ник. — Я тебе сейчас все расскажу. В тот день слегка подморозило, и пролившийся накануне дождь превратился в корку льда на дороге. Дул резкий ветер, поднимал с земли мелкий снежок, видимость на дороге была отвратительной… Я ехал в Дулут. Мне давно хотелось посетить край «земли десяти тысяч озер». Я намеревался расширять свой бизнес, а связан он был с судоходством в этих краях. Так вот, рано утром я выехал из Сент-Луиса с тем, чтобы днем уже быть в Дулуте. Ехал я не быстро, но, как уже говорил, был гололед. Неожиданно впереди меня стало заносить машину. Еще мгновение назад она ехала спокойно и ровно и вдруг завертелась волчком. Я не знаю, что произошло. То ли водитель заснул, то ли почувствовал себя плохо, судить не могу, но он не справился с управлением и его машина выехала на полосу встречного движения, задела проезжавший там трейлер и от него рикошетом полетела на меня. Столкновения избежать не было никакой возможности! Я старался увернуться, тормозил, но тщетно!

Ник заново переживал весь тот ужас, и его волнение передалось Оливии. Он вскочил с места и принялся мерить шагами кухню.

— Я очнулся в больнице. Рядом со мной были мои родные — отец, мать, сестра. Отец сказал, что все нормально, все живы, а аварией займется страховая компания. Оливия, поверь, тогда я не знал, что те люди погибли. Я отделался сотрясением мозга и несколькими переломами. Надеялся, что и они пострадали не больше. Знаю, это звучит неправдоподобно. Я не маленький ребенок, чтобы скрывать от меня правду, но мои родители расценили по-другому. Отец был очень влиятельным человеком, с многочисленными связями в различных структурах власти и своими представлениями об отцовской любви. Поэтому я был отправлен на лечение во Францию, а в это время, по всей видимости, и состоялся суд.