Барбара Ханней - Под шепот океана

– Как грустно. – К своему стыду, Фрейя испытывала не только сострадание к Гасу, но и облегчение от того, что препятствие было устранено.

– Полагаю, ты наконец можешь мне сказать, в чем заключается твоя проблема, – произнес Гас.

Ее сердце подпрыгнуло.

– На самом деле проблемы не у меня, а у моего сына.

– Твоего сына? – повторил Гас, потрясенный ее признанием.

Страхи и тревоги, которые Фрейя все это время сдерживала внутри себя, грозили вырваться наружу. Ее губы дрожали, но она заставила себя немного успокоиться.

– Значит, ты мать-одиночка?

Не в силах произнести ни слова, Фрейя кивнула.

– Как твоя мать, – заметил он.

В его тоне не было осуждения, и она была ему за это благодарна. В отличие от своего отца Гас никогда не был снобом. Никогда не смотрел сверху вниз на хиппи из пляжной общины.

Тем не менее он точно подметил, что Фрейя пошла по стопам своей матери. Поппи активно поддержала решение дочери стать матерью-одиночкой.

Вместе мы сможем вырастить этого ребенка, дорогая. Я же смогла тебя воспитать. У нас все будет хорошо. Мы с тобой похожи. Нам предназначено судьбой быть независимыми. Тебе не нужен мужчина, дорогая.

К несчастью, Поппи ошиблась. Настал ужасный день, когда они обе оказались бессильны помочь Нику, и у Фрейи не осталось другого выбора, кроме как обратиться к его отцу.

Гас внимательно на нее смотрел. Его лицо выражало смущение и сочувствие.

– Ты все еще поддерживаешь отношения с отцом мальчика?

На глаза Фрейи навернулись слезы. Она слишком долго ждала, чтобы все ему рассказать. Целых двенадцать лет. Сейчас ей придется нанести ему страшный удар. Ей не хотелось бы причинять ему боль, но у нее нет выбора.

Цепляясь за остатки самообладания, Фрейя отвернулась и сосредоточила свое внимание на море, в котором отражались удивительные краски заката. У нее саднило в горле, словно она проглотила осколок стекла.

На балкон пришла компания веселых молодых людей. Они сдвинули столики вместе и заказали себе напитки. Подобные сцены Фрейя видела много раз в пабе в Шугар-Бей. Когда-то они с Гасом были частью такой компании.

Испугавшись, что может расплакаться на людях и причинить неудобство Гасу, она спросила его:

– Не возражаешь, если мы поговорим об этом где-нибудь в другом месте? Мы могли бы прогуляться.

– Конечно.

Встав из-за стола, они спустились на эспланаду, огибающую гавань. В воздухе витал солоноватый запах кораллов, смешанный с ароматом цветов франгипани. Легкий бриз надувал яркие треугольные паруса яхт, покачивающихся на мелководье. Он растрепал волосы Фрейи, но она не стала их поправлять. Гас шел рядом с ней, засунув руки в карманы светлых брюк.

– Ты в порядке, Фрейя? – спросил он.

– Вроде как. – Она сделала глубокий вдох, понимая, что больше не может тянуть с объяснениями. – Ты поинтересовался, поддерживаю ли я отношения с отцом своего сына.

– И?...

– Нет, не поддерживаю, Гас.

Фрейя украдкой посмотрела на него. Похоже, он обо всем догадался. Его лицо резко побледнело, глаза расширились. Остановившись, он пристально посмотрел на нее и спросил:

– Сколько лет твоему сыну?

Сердце Фрейи застучало так громко, что она испугалась за свои барабанные перепонки.

– Одиннадцать. Точнее, почти одиннадцать с половиной, – ответила она.

Гас покачал головой:

– Этого не может быть.

В его взгляде были гнев и недоверие, словно он уже отрицал то, что она собиралась сказать дальше.

Уайлдер отчаянно пытался убедить себя в ошибочности своей догадки, но внутренний голос кричал правду, которую Фрейя еще не сказала вслух.

У него есть одиннадцатилетний сын.

– Гас, мне так жаль.

Фрейя стояла напротив него, сжимая и разжимая руки. По ее щекам текли слезы.

Он перенесся мыслями в то последнее лето, которое он провел в Шугар-Бей. Три безмятежных месяца между окончанием школы и началом занятий в университете они с Фрейей были неразлучны.

С тех пор прошло двенадцать лет. Сейчас, когда Гас узнал о сыне, это время казалось ему вечностью.

– Скажи, Фрейя, это мой сын, не так ли?

Подняв голову, она встретилась с ним взглядом.

– Да, Гас, ты отец Ника.

– Ника?

– Да. Его зовут Николас Ангус.

У Гаса сдавило горло. Затем на него обрушился шквал эмоций, в котором смешались гнев, сожаление и чувство одиночества. Он отвернулся от Фрейи, чтобы взять себя в руки.

Глубоко дыша, он попытался представить себе своего сына, которого никогда не видел. Его плоть и кровь.

У него это в голове не укладывалось. Каждому ребенку нужен отец. Какое право имела Фрейя скрывать от него, что у него есть сын?

Знал ли Ник о его существовании? Вряд ли.

Гас снова повернулся лицом к Фрейе:

– Почему ты ничего мне не сказала, черт побери? – В его голосе слышалась горечь, но ему было все равно. – Потому что сама не знала своего отца? В твоей семье это традиция?

– Конечно нет.

Ее возражение было неубедительным.

– Почему в таком случае ты не сказала, что у меня есть сын?

– Я думала... – Фрейя беспомощно всплеснула руками, затем разочарованно застонала. – Я пыталась, Гас. Я правда пыталась все тебе рассказать.

– Когда? – раздраженно бросил он.

– Когда приезжала повидать тебя в университете.

В его голове пронеслись воспоминания о том дне. Его бросило в жар, и он испытал неприятное чувство, похожее на угрызения совести.

Все эти годы Гас старался забыть о неожиданном появлении Фрейи на территории его университета, но так и не смог. Всякий раз, когда он о нем думал, его охватывало чувство неловкости.

Сейчас Фрейя, покинув эспланаду, быстро шла через зеленую лужайку к скалам. Когда Гас догнал ее, она уже вытерла слезы носовым платком.

– Мы должны об этом поговорить, – сказал он.

– Да, конечно. Именно поэтому мы сюда и пришли, – спокойно ответила Фрейя.

Он нашли большой плоский валун и уселись на него рядом друг с другом лицом к морю. Это так походило на старые добрые времена, только здесь, в отличие от Шугар-Бей, море было спокойным. Они смотрели на запад, где алое солнце повисло над горизонтом, подобно огромному воздушному шару.

Фрейя убрала платок в сумочку и вздохнула. Несмотря на гнев и разочарование, Гас не мог не заметить, как она красива.

Она посмотрела на него своими аквамариновыми глазами, обрамленными темными ресницами:

– Ты помнишь тот день, когда я приехала к тебе в университет?

– Конечно.

– В тот день я планировала сказать тебе о своей беременности.