Бронуин Джеймсом - Когда есть ты

Братья даже и не подумали возражать, лишь при крайней необходимости мать называла детей полными именами.

— У тебя есть новости?

Мо не знала о пожелании мужа о внуках и наследстве, а узнав, огорчилась. И сейчас она выглядела не счастливее Алекса.

— Зара на втором месяце.

— Зара. — Мо, казалось, взвешивала имя на языке. — И как ты ощущаешь себя в новой роли? Не особенно радуешься.

— Я… — Он с шумом выдохнул, отвернулся, затем снова посмотрел в глаза матери, все равно от ее всевидящего ока не спрячешься. — Она не выйдет за меня замуж. Она независима и упряма, думает, что справится сама. Я предлагал ей все. И я не знаю, что еще могу сделать.

— А ты говорил о своей любви? — спросила Мо.

— А почему ты думаешь, что я люблю ее?

— Я молюсь, чтоб так было. Кроме того, ты решил жениться на ней.

— Она носит моего ребенка. Конечно, я решил жениться на ней.

Мо печально покачала головой.

— Тебе следовало быть умнее, Александр. Что, ты думаешь, случилось бы, если бы я вышла замуж за твоего отца или отца Рэйфа? Я была слишком молода и неопытна, чтобы осознавать свои желания, но, по крайней мере, у меня хватило ума не вступать в брак без любви.

Он снова отвернулся, посмотрел на нетронутое виски, вспомнил глаза Зары, услышал ее голос, вещавший о любви.

— А если я люблю ее?

— Предлагаю сказать ей это.

— А что, если она меня не любит?

— О, Алекс! — Мать положила руку на его локоть и сжала. — Я знаю, почему ты держишь свои чувства в узде. Но ты не похож на него ни капельки.

На его настоящего отца.

— Он был буйный, не умел и не желал сдерживать гнев, а ты сильный, как дед и как мужчина, которого воспитал Чез. Иногда я думаю, у тебя слишком сильная воля, чтобы держать все в себе. — Она снова сжала локоть сына. — Не позволяй разрушать свою жизнь. Если ты ее любишь, тебе нужно сказать о своей любви.

— А если она не захочет слушать?

— Если она твоя женщина, это то, что она ждет от тебя.

К воскресенью Зара хорошенько выспалась и пришла в себя после экзаменов. Обучение имеет свои плюсы, но иногда здорово отдохнуть от цитологии и урологии. Правда, была и другая сторона медали — появилось время на раздумья об Алексе.

Не способная сидеть без дела, она достала свою корзинку для вязания. Последний раз Зара работала спицами зимой, когда вязала шарфы для Тима и мистера Кракоски из квартиры по соседству. Хорошо, что они болели за одну футбольную команду и она могла использовать одни цвета.

Зара достала остатки пряжи, но вдохновение не приходило. Затем ее осенило — ребенок! Экзамены сданы, впереди каникулы, большой перерыв в занятиях, и теперь она может пройтись по магазинам и просветить себя по поводу нужд маленького человечка.

Три часа спустя она чувствовала себя если не просвещенной, то, уж во всяком случае, смущенной. Слава богу, у нее еще хватило ума не отказываться от помощи Алекса! Оказалось, воспитание ребенка — дорогое удовольствие.

Повернув за угол, она стала искать ключи. Она уже наткнулась на них в сумке, когда, выпрямившись, увидела у ворот Алекса.

Сердце подпрыгнуло, и она услышала металлический звук.

— Привет, Зара. — Его голос звучал совсем по-другому. Или ей послышалось? Алекс сделал шаг вперед, и ей показалось, что он собирается ее поцеловать. Но он нагнулся и поднял ключи. — Ты уронила.

На Зару нахлынуло разочарование.

— Что ты тут делаешь?

— Жду тебя.

Она была уверена, что разговор велся так же, как в лучшие времена их романа. Зара нахмурилась.

— Разве ты не уехал в Камеруку?

— Я там был. А сегодня утром решил вернуться в Сидней.

— Встреча с доктором только во вторник.

— Знаю.

— О… — Она стояла на залитой солнечным светом улице и смотрела на него. Как она могла упустить такого мужчину?

Его темные волосы топорщились, будто он постоянно ерошил их, серо-голубые глаза странно сияли. Скулы слегка ввалились, и вряд ли от постоянных улыбок. Ей до дрожи захотелось дотронуться до него.

— Позволь мне взять сумки, — сказал он.

Вот где затаилась опасность. Их руки соприкоснулись.

— Я открою тебе дверь, — продолжил он. Зара последовала за ним через маленькую калитку, затем поднялась до своей двери. Он наклонился, что-то подобрал, затем взглянул через плечо. — Когда ты не открыла дверь, я собрался оставить это.

Прелестный букет цветов. Она не могла разглядеть, какие именно, но все они были яркие, красивые, приветливо кивали головками, когда он сунул их ей в руки.

— Спасибо, — выдавила она, горло ее сжалось. — Они великолепны.

Алекс улыбнулся и дотронулся до ее щеки.

— Ты хорошо сегодня выглядишь, Зара. Отдохнула.

— Не похожа на смерть?

— Напротив, сама жизнь. — Его улыбка сделалась сдержаннее. — Можно мне войти? Мне нужно кое-что сказать тебе.

Теперь он смотрел серьезно и торжественно, и Зара занервничала.

— Что-то не так? Кто-то…

Алекс положил руку ей на плечо, погладил большим пальцем руки ключицу.

— Нет, ничего… — Затем выдохнул, и она осознала, что он тоже нервничает. — Можем мы войти?

— Да, да, конечно. — Она указала на ключи в его руке. — Второй, золотистый.

В квартире он поставил сумку на красную софу и, когда она заговорила о чае, снова положил руку ей на плечо и заглянул в золотистые глаза.

— Если тебе не нужна чашка чая, то я бы хотел, чтобы ты меня выслушала. — Если он не скажет это сейчас, они опять начнут спорить и поссорятся. — Я думал о нас, о нашей последней встрече, о словах, произнесенных и непроизнесенных. Я все сделал неправильно, Зара.

Девушка облизнула губы, но ничего не сказала. Алекс увидел, как у нее на шее бьется жилка, и нежно прижал ее пальцем.

— Что мне следовало сказать… что я хотел сказать… что, думаю, тебе нужно, чтобы я сказал…

— Да! — подтолкнула она.

В ее голосу звучало что-то похожее на надежду. В глубине глаз таилось нечто особенное, что делало его сильным, смелым и уверенным в правильности своего пути. Он взял ее руку и опустился на колено.

— Зара Ловетт, я хочу, чтобы ты была моей женой. Не потому, что ты собираешься стать матерью моего ребенка, не потому, что я с ума схожу от волнений за тебя — ты больна, а я не могу помочь. И не потому, что я хочу видеть тебя в своей кровати каждую ночь, и не потому, что ты обязана научить меня ловить форель. — Он пальцем погладил ее ладонь и крепче сжал кисть. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой потому, что я люблю тебя и хочу провести свою жизнь рядом с тобой. Ты выйдешь за меня замуж, Зара?

Она долго молчала, лишь облизывала губы и глубоко дышала. Сердце вытанцовывало сумасшедший танец.

Можно ли ему доверять? Его голос звучит искренне, но не сети ли расставлены так ловко? Он ушел, вспомнил, что она говорила ему о браке, и решил обойти ее с другой стороны?