Бренда Джексон - На вершине счастья

Стоун нахмурился и выпрямился. Внезапно его лицо исказилось от гнева.

— Ты пытаешься обвинить моего дядю в…

— Нет! Я ни в чем не обвиняю его. Даже Фрэнк сказал, что у мистера Уэстморленда безупречное прошлое, что он чист перед законом и никогда не совершал никаких преступлений. Я просто решила, что тебе нужно знать об этом.

Стоун долго смотрел на Мэдисон, затем поднялся.

— Я не знаю, что интересует детективное агентство в Техасе, но, что бы это ни было, оно не имеет никакого отношения к его характеру. Мэдисон, Кори Уэстморленд — один из самых лучших людей, каких я знаю. Я признаю, что у него есть некоторые странности, но я бы доверил ему свою жизнь.

Мэдисон услышала обиду в голосе Стоуна, хотя он пытался скрыть ее. Она сложила руки на груди и подняла на него глаза.

— Я не намекала, что он не…

— Не намекала? Я думаю, пока ты не поговоришь с матерью и не убедишься, что она не находится в горах с каким-то сумасшедшим горцем, у тебя не будет ни минуты покоя.

Не в состоянии удержаться, он протянул руку и отвел прядь волос от ее лица. Тени залегли у нее под глазами, и губы, которые он целовал раньше, дрожали от волнения.

— И я дам тебе этот покой. Я сам поеду с тобой на гору Кори.

Его слова оказали мгновенный эффект на Мэдисон: сердце ее лихорадочно забилось.

— Правда? — боясь поверить, спросила она.

— Да! Мы бы отправились завтра утром, но, к сожалению, у тебя нет подходящей одежды, чтобы совершить такое путешествие. Нам нужно позаботиться об этом и о припасах, которые нам понадобятся в дороге. Мы сможем уехать послезавтра рано утром. Доедем на грузовике до ранчо Мартина Куинна, затем возьмем у него двух лошадей и начнем подъем на гору.

Мэдисон попыталась скрыть облегчение. Стоун прав. У нее действительно не будет ни минуты покоя, пока она не увидит мать и не поговорит с ней.

— Я позабочусь о том, чтобы у меня было все, что нужно.

Стоун кивнул.

— Я тоже позабочусь о том, чтобы у тебя было все, что нужно. Утром я заеду и отвезу тебя в город. В универмаге мы сможем купить все необходимое.

— Спасибо, Стоун.

У нее замерло сердце, когда она увидела, что от ее благодарности взгляд Стоуна не потеплел. Он все еще был рассержен ее намеком на дядю.

— Не стоит благодарности. Увидимся утром. — С этими словами он прошел через комнату и вышел.

Тот, кто сказал, что можно увезти девушку из города, но нельзя вытравить из нее городские привычки, должно быть, знал Мэдисон Уинтерс, подумал Стоун. Вытянув длинные ноги, он молча сидел в кресле и смотрел, как Мэдисон ходит по комнате, собирая вещи для поездки.

Утром они побывали в универмаге, чтобы купить то, что могло им понадобиться. Подготовка снаряжения для Мэдисон заняла у них больше времени, чем он предполагал. Производя осмотр одежды, которую она привезла из Бостона, Стоун не удивился, что среди всех вещей — большинство из них от известных модельеров — не было ничего подходящего для поездки в горы. Когда они приехали в город, Мэдисон согласилась с предложением Стоуна и купила несколько пар джинсов, футболки, фланелевые рубашки, пару свитеров, шерстяную куртку, толстые носки и, самое главное, хорошие горные ботинки. Он также настоял, чтобы она обзавелась широкополой шляпой, объяснив, что днем в горах жарко, а ночью — холодно.

Стоун позаботился о еде, спальных мешках и аренде грузовика, который должен был доставить их на ранчо Куинна.

На его губах заиграла улыбка, свойственная мужчинам, наблюдающим за женщиной. Мэдисон не просто роскошная женщина, она очаровательная. Он сказал бы даже, что она озадачивает его, особенно сейчас, когда, нахмурившись, смотрится в зеркало с таким видом, будто никогда не привыкнет к джинсам и фланелевой рубашке.

Черт, привыкнет ли он когда-нибудь к этому? В свое время ему приходилось видеть множество женщин в джинсах, но ни одна из них не выглядела так, будто они были сшиты специально для нее. Другой мужчина мог бы сказать, что у нее хорошая фигура и все на своем месте, но в нем заговорил писатель… Щедрость лета и все сокровища осени, красота, которая очаровывает так, как многоцветность тюльпанов и нарциссов под бездонным небом Монтаны…

— Как ты думаешь, Стоун, этого будет достаточно?

Вопрос Мэдисон прервал его поэтические размышления, и он обратил взор на кровать. По правде сказать, она упаковала слишком много вещей, но он знал, что так поступила бы любая женщина. Как-нибудь они справятся, даже если придется оставить кое-что на ранчо Куинна. Лошадей нельзя перегружать на опасном подъеме в гору.

— Думаю, что да, — сказал он, поднимаясь. — Я связался с Мартином Куинном, и он будет ждать нас завтра к полудню. Мы переночуем у него и после завтрака начнем подъем на гору. Если все пойдет хорошо, под звездным небом нам придется провести только одну ночь.

— Нам потребуется два дня, чтобы добраться до ранчо твоего дяди? — удивилась Мэдисон.

— Да, верхом на лошадях. В определенные часы будет слишком жарко, чтобы продолжать подъем, и, кроме того, время от времени нужно будет давать отдых лошадям.

Мэдисон кивнула. Затем она нерешительно кашлянула.

— Стоун, я хочу поблагодарить тебя за…

— Ты уже поблагодарила меня, — возразил он, беря со стола широкополую шляпу, которую купил для себя в тот же день.

— Да, знаю, но я также понимаю, что эта поездка отрывает тебя от работы над книгой.

Стоун посмотрел на нее. Огонь, вспыхнувший у него в крови, не угасал.

— Не волнуйся, не отрывает, — успокоил он Мэдисон, стараясь не замечать, как хорошо она пахнет. — Я все равно собирался навестить дядю Кори, так что не имеет значения, в какое время я поеду к нему.

— А-а-а, понимаю.

Стоун сомневался, что Мэдисон все понимает. Не пугает ли ее мысль провести наедине с ним три дня? Неужели она не видит, что он хочет ее с неуемной страстью? Чистый горный воздух — ничто в сравнении с запахом ее тела. Мэдисон не просто городская девушка. Она — сама чувственность.

Ему не верилось, что только вчера он заглянул в глаза, которые очаровали его так, что у него перехватило дыхание. И с тех пор чувственное напряжение между ними не ослабевает. Никогда он так остро не ощущал присутствия женщины.

— Ну, я думаю, что на сегодня это все.

Эти слова прервали ход его мыслей, напомнив, что он уже встал, чтобы уйти, и так и не сдвинулся с места.

— Да, я думаю, что это все, за исключением твоего отношения.

Она приподняла голову.

— Что ты имеешь в виду?

Ему нравилось, когда Мэдисон сердилась, потому что тогда она становилась еще сексуальнее.

— Я хочу сказать вот что, — медленно произнес Стоун, решив, что, как бы ни возрастала от раздражения сексуальность Мэдисон, не следует слишком сильно злить ее. — Прежде чем мы отправимся в путь, тебе нужно примириться с тем, что мы можем там увидеть.