Кэтрин Манн - Звезды над океаном

Брук Гаррисон впервые за двадцать восемь лет своей жизни решила выпить.

Она сидела в баре «Гаррисон Гранд-отеля». Потянувшись через полированную стойку тикового дерева, Брук взяла бокал вина. Было заметно, как дрожит у нее рука. И не мудрено — после такого нелегкого дня, когда прочли завещание ее отца, и она узнала о его тайной жизни.

— Спасибо, — сказала она, украдкой взглянув на именную табличку бармена, — Доналд.

— Пожалуйста, мисс Гаррисон. — Пожилой бармен прошелся салфеткой по барной стойке с той же ловкостью, с какой пианист проходится по клавишам. — И прошу вас принять мои соболезнования по поводу кончины вашего отца. Нам его будет не хватать.

Его не будет хватать многим, во всяком случае, большему числу людей, чем она думала.

— Мы все благодарны за любые добрые слова. Спасибо вам еще раз.

— Разумеется. Скажите мне, если понадобится что-нибудь еще.

Что-нибудь еще? Она была бы рада выбросить весь этот ужасный день и начать его заново. Или хотя бы перестать думать о случившемся, тем более говорить. Она уже оставила без внимания четыре голосовых сообщения от секретарши ее брата Паркера.

В задумчивости Брук попивала вино маленькими глоточками и смотрела на колеблющееся пламя свечей, просвечивающее через бокал с шардонне. Где-то в бокале и таился ответ на вопрос о причинах, по которым ее мать не ладила с ней и по которым отец вел вторую, тайную, жизнь до самой смерти.

Горькие пьяные слова матери, произнесенные утром во время оглашения последней воли Джона Гаррисона, снова и снова отдавались эхом у нее в голове: «Сукин сын вдосталь позабавился. Я рада, что он умер!»

Чертовски странный способ узнать, что у Гаррисона было не пять, а шесть отпрысков! Вдобавок к трем братьям и двум сестрам-близнецам, похожим друг на друга как две капли воды, у Брук обнаружилась незаконнорожденная сестра, живущая на Багамах. Сестра, о которой отец при жизни и словом не обмолвился. Он устроил так, чтобы новость услышал весь немалый клан Гаррисонов, включая и саму Кэсси Синклер — вновь обретенную сестру, — лишь после его ухода в мир иной.

Не то чтобы Брук беспокоилась из-за наследства, но предательство отца потрясло ее.

Вокруг раздавался звон бокалов, звучали голоса людей, более счастливых, чем она. Ей же все это веселье ни к чему. Особенно старательно она избегала встречаться взглядом с двумя мужчинами, которые пытались привлечь ее внимание.

Брук снова поднесла к губам хрустальный бокал на длинной ножке. Она знала, что вино такое же первоклассное, как все здесь — и свежие цветы, и крахмальные скатерти.

Всю жизнь она винила мать за то, что отец то и дело уезжает в деловые поездки. Из-за пьянства жены ее чудесный папочка не любил бывать дома. Но теперь Брук не могла не спрашивать себя: может, это из-за отца ее мать была несчастна?..

Но как распутать весь этот клубок сейчас, когда она оплакивает потерю самого важного человека в своей жизни? Все в отеле напоминало о нем. Казалось, здесь на всем лежит отпечаток его личности — на люстрах под сводами, на каждой колонне Брук провела пальцем по ободку своего наполовину опустевшего бокала. Из-за материнского пристрастия к алкоголю она никогда не позволяла себе даже бокала вина. Но сегодня все не так, как обычно.

Ее взгляд остановился на мужчине, который шел через арочный проем и который был последним в списке тех, кого Брук ожидала увидеть, но кого узнала мгновенно. Их семьи годами соперничали в бизнесе, и с тех пор, как Джордан Джеффриз унаследовал все после смерти своего отца, соперничество только усилилось.

Что же привело сюда Джордана в этот час?

Брук заставила себя трезво взглянуть на это неожиданное появление. В отель, принадлежащий ее брату Стивену, он пришел, чтобы оценить возможности соперника.

Джордан Джеффриз стал обходить холл с какой-то ленивой грацией льва. Хотя подождите-ка! Ленивая — неправильное слово. Рассуждай, как твои братья и сестры! Джеффриз нарочно старается, чтоб его повадка выглядела ленивой. Это даст ему преимущество, если он наткнется на кого-нибудь из ее семейства, думала она, не в силах отвести взгляд от его мускулистой фигуры.

Этот человек ей враг, но как он хорош… Впрочем, Джордан все равно был для нее запретным плодом. Семья бы этого не одобрила. Ее старшего брата Паркера осудили даже за то, что он как-то провел деловую встречу с Джорданом. И Брук, как семейный дипломат, потратила немало усилий, стараясь сгладить эту размолвку. Жаль, что ей это так и не удалось. Клан Гаррисонов раскололся.

В ушах снова зазвучал голос матери: «Сукин сын… Я рада, что он умер!»

Бармен отвлек ее от размышлений вопросом:

— Могу я предложить вам еще что-нибудь, мисс Гаррисон?

Вдруг ей в голову пришла одна мысль.

— Да, Доналд. Вы действительно можете кое-что сделать для меня. Пожалуйста, передайте вон тому джентльмену, — она показала на Джордана, — что вся его выпивка сегодня — за счет заведения.

— Разумеется, мисс Гаррисон. — Бармен с понимающей улыбкой направился в другой конец бара вдоль ряда подвешенных вверх донышками бокалов. Там он наклонился к Джорджану, передавая ее слова.

Брук ждала. Что он подумает? Скорее всего, ничего, кроме того что кто-то из Гаррисонов заметил его присутствие в их баре. Да и помнит ли Джеффриз ее вообще? По идее, должен бы. Такому ловкому дельцу следовало бы знать всех Гаррисонов. А вот вопрос получше — отличит ли он Брук от ее сестры-близняшки?

Теперь он посмотрел в ее сторону. Она встретила его взгляд и даже в этом неярком свете оценила синеву его глаз. В его ленивой улыбке появилась заинтересованность. Джордан взял свой стакан и, лавируя между местными завсегдатаями, направился прямиком к ней. И вот его стакан уже занял место на стойке рядом с ее бокалом.

— Не ожидал такого теплого приема от Гаррисонов. Вы уверены, что не велели бармену подсыпать мне яду, Брук?

Значит, узнал. Или просто угадал?

— Как вы узнали, что я — не Бриттани? Продолжая смотреть ей в глаза, он протянул руку и почти коснулся ее затылка, где из узла волос постоянно выбивались непослушные пряди.

— Из-за этого. Эти капризные локоны — примета Брук.

Он и в самом деле узнал ее. А ведь даже отец иногда путал близняшек.

В этот миг Брук поняла, что в ней больше гаррисоновской решительности, чем можно было заподозрить. Она подняла бокал в безмолвном тосте.

Она всегда хотела Джордана Джеффриза. И сегодня вечером — пусть ее семейка катится к черту! — она его получит.

— С Рождеством! У меня будет ребенок. Твой ребенок. — Брук Гаррисон репетировала, стараясь найти верную интонацию, прежде чем отец ее ребенка переступит порог ее кабинета.