Линн Маршалл - Виновник страсти

Люк наблюдал за ней, ожидая вопросов. Джей сглотнула, подавив подступившую к горлу тошноту, и спросила:

— Сколько?

— Три недели.

До Джей не сразу дошел его ответ.

— Три недели чего?

— Тебя, — Люк ответил мягко, почти ласково. — Три недели тебя.

И с хрустом надкусил тост. Бартон, услышав ответ, поперхнулся вином.

— Позвольте, мистер Ремингтон…

— Ты сумасшедший, — решительно сказала Джей.

— Почему сумасшедший? Взбешенный, раздраженный…

— С чего?

— А ты думаешь, кому-нибудь нравится идти ко всем чертям?

— Люк, мы не виделись год! И тебе не было весь этот год до меня никакого дела!

— А ты, поди, рассчитывала, что я приползу на коленях, умоляя пустить обратно?

— Конечно нет, но ведь я тебе тоже не нужна.

— А кто тебе сказал, что нужна?

— Ты. Ты сказал, что хочешь, чтоб я вернулась к тебе на три недели. Забудь об этом. Прими холодный душ!

— Так ты подумала, что я имею в виду… — Люк принужденно засмеялся. — Я взбешен, а не свихнулся. Тем более из-за секса, неважно, насколько это хорошо у нас получалось… Да, очень хорошо получалось, очень даже неплохо…

Лицо Джей вспыхнуло. Она почувствовала, как Бартон, терпеливо молчавший во время ее перепалки с Люком, теперь засопел, и испугалась, что сейчас он захочет «взять все в свои руки». Поэтому, прежде чем тот вмешался, она быстро проговорила:

— Ну ладно. Люк. Скажи по-человечески, что тебе от меня нужно.

— Год назад я думал разделить с тобой жизнь. Ты, полагаю, думала о том же. Но разве могут такие фантастические леди делить свою жизнь с такими подонками, не так ли?

— Извини, если задену твою гордость, но эти слова не стоят ни цента.

Бартон откашлялся, видимо намереваясь вмешаться.

— Подожди, Бартон, не надо. Я начну бракоразводный процесс уже завтра. И Люк Ремингтон не сможет меня остановить.

— Но растянуть процесс я смогу, О'Брайен. И придам ему некоторую пикантность. Бьюсь об заклад, вы перехитрите любого денверского адвоката, взявшегося отстаивать мои интересы, но мы с ним выставим столько исковых заявлений, ордеров и всяких ваших адвокатских штучек, что тебе придется ползти к новым узам Гименея через правовое минное поле. А тем временем о тебе на газетных страницах поспеет сочная клубничка на потеху публике. Ну, что скажешь, леди-адвокат?

— Полагаю, есть и альтернативное решение? — все-таки вмешался Бартон.

— Да, есть. — Люк в упор посмотрел на Джей и произнес, делая ударение на каждом слове: — Ты приедешь ко мне домой и проведешь со мной три недели.

— Нет, — ответила Джей.

— Боишься?

— Я не…

— Конечно, боишься. И вот что я скажу тебе, леди: ты просто мелкая канарейка, которая возомнила себя крутым парнем. Тут все платят за твои адвокатские услуги и боятся тебя, а настоящие люди, которые знают, что ты за птица, внушают тебе ужас.

— Я не приму твоего предложения, потому что оно безумно, — ответила Джей насколько могла спокойно. В суде ей приходилось смотреть в лицо гораздо более серьезному противнику, а ловушка мужа казалась довольно шаткой.

Раздался короткий смешок Люка.

— Три недели и ни центом меньше, — повторил он. — А потом я подпишу все ваши адвокатские бумажки. Разводите! Черт, не хмурьтесь, Бартон, получите вы свою невесту к свадьбе!

— С днем рождения, Джей, — повторяла она с горечью, меряя шагами гостиную своего денверского дома. — Надо же было настоять на этой дурацкой выставке. Я ненавижу искусство Запада. Сплошные штампы, и ничего более. Конечно, если бы не бокал шампанского на открытии галереи, я бы и не взглянула на ту картину с женщиной. Шампанское да еще голодные спазмы. И, как результат, полная потеря аппетита теперь.

— Хозяева галереи — мои клиенты, — не в первый раз напомнил ей Бартон, — и я должен был появиться на открытии.

— Не понимаю, зачем они привязали выставку к ярмарке? — Джей продолжала метаться по комнате.

Бартон не торопился объяснять ей очевидную связь между открытием Национальной ярмарки западных штатов и искусством западных штатов. Они оба отлично понимали, что не искусство повинно во вспышке гнева.

— А ты не говорила, что Ремингтон спас тебе жизнь.

— Он проявил геройство и спас меня от обезумевшей лошади на ярмарке в прошлом году.

— А что ты делала на ярмарке? Ты — последний человек, которого я мог бы представить участником родео.

— При чем тут мое участие? Просто я заходила в один павильон, чтобы расспросить потенциального свидетеля по делу об изнасиловании прислуги. — Ее лицо вдруг стало насмешливым. — Это было еще тогда, когда на меня вешали все «женские» дела.

— Тебе не приходило в голову, что их поручали тебе, потому что ты справлялась лучше всех?

— Бартон, это теперь я в фирме незаменимый сотрудник, во что мне до сих пор еще не верится. А тогда все только видели, что я — женщина. Мужчины думают, что женщина должна быть либо голая, либо беременная, на большее она не способна! — Ее захлестывали эмоции, она не могла устоять на одном месте.

Бартон улыбнулся.

— Не думаю, что все так плохо. К тому же не забывай: сейчас ты разговариваешь с одним из этих проклятых мужчин.

— Я помню. И буду до смерти тебе благодарна за то, что ты убедил их всех дать мне шанс доказать, что я могу играть с ними на равных.

— Так вот почему ты согласилась выйти за меня замуж! Из благодарности?

Джей замерла, затем резко повернулась к Бартону.

— Конечно нет. И, раз уж ты спросил, скажу: я не собиралась выходить замуж из-за карьеры. Либо семья, либо карьера. Так? Но вот я встретила тебя и Керри. А ведь Керри почти уже взрослая девушка, у тебя с ней скоро начнутся трудности. Я хочу помочь тебе. Я облегчу жизнь вам обоим.

— Ты ничего не сказала про любовь.

После долгой паузы Джей произнесла:

— Ты никогда раньше не говорил о любви. Я думала, что ты не хочешь об этом говорить, потому что и так все ясно. Ты не женился бы, если бы это повредило Керри, я это понимаю. И ты никогда не обременил бы себя женщиной, которую не любишь.

— Ты влюблена в меня, Джей?

— Я очень люблю тебя.

Резкий звук сирены «скорой помощи» ворвался в комнату через зашторенное окно. Бартон, поглощенный разглядыванием пятна на стене за спиною Джей, казалось, даже не услышал его.

— Когда Каролина умерла от рака, я тоже хотел умереть, но я был нужен Керри.

— Каролина была прекрасная женщина. Вы с Керри, наверное, тосковали… — Она запнулась. — Я хочу стать для Керри другом, но не намерена занимать место ее матери.

— Керри рада, что именно ты будешь мачехой. — И, скрестив руки, Бартон тихо добавил: — Мы с Керри не сможем смириться с новой потерей жены и матери.

— Вы не потеряете меня, скоро наша свадьба, а потом я приклеюсь к вам как липучка.