Дорин Малек - Без тебя жизни нет

Он оглянулся всего лишь раз, окинув ее мрачным загадочным взором, но тут же зашагал дальше по росистой траве и вскоре растворился во тьме.

Лара дрожащими пальцами застегнула блузку и зажала себе рот рукой, словно желая вернуть вырвавшиеся ненароком слова. Поздно! Они свое дело сделали.

Всю неделю Кэл смотрел на Лару как на пустое место. Она каждый день до изнеможения скакала верхом на Голденрод, надеясь крепко спать ночью, но даже это не помогало. Она пробуждалась в четыре часа утра, бродила по дому, заглядывала к Роуз, складывала и перекладывала вещи в шкафах, готовила что-то к завтраку и в который уже раз просматривала счета.

Ничто ее не радовало.

Лара не могла думать о себе без отвращения. По-видимому, она становится обозленной неудачницей, женщиной того типа, который был ей особенно ненавистен.

После уикенда, проведенного на ранчо, снедаемая угрызениями совести, Лара отменила свидание с Бобом Траском. В понедельник она поднялась в четверть пятого и приняла душ. Приготовила себе в кухне кофе и решила оседлать Голденрод и проехаться до наступления изнурительной дневной жары, обычной для июля.

Рассвет едва-едва забрезжил, а она уже вышла из дому и направилась к конюшне. Голденрод, заслышав шаги, обрадовалась более раннему, чем обычно, приходу своей наездницы и приветствовала ее легким ржаньем. Седлая и выводя кобылу, Лара старалась не думать о спящем над ее головой Кэле.

Было еще прохладно. Росистая трава прилипала к копытам Голденрод, уверенно шагавшей по тропинке к пруду. Достигнув берега, Лара ослабила поводья, давая лошади войти в воду и напиться. И тут оказалось, что она не единственная поднялась ни свет ни заря.

Посреди пруда плыл Кэл, неторопливо рассекая воду энергичными взмахами длинных рук. Мокрые темные волосы обрамляли его лицо наподобие шапки. Лара снова натянула повод, заставляя Голденрод отойти от пруда. Разочарованная кобыла принялась щипать еще влажную от росы траву. А Лара, стыдясь самой себя, наблюдала за Кэлом. Вот он вышел из воды, растянулся во весь рост на полотенце, откинул со лба мокрые волосы и равнодушно взглянул на алеющее небо.

Он являл собой прекрасное зрелище. Четко обрисованные мускулы, без единой жиринки. Лара обласкала глазами широкие плечи и хорошо развитые руки, грудь, поросшую черными волосами.

Один его вид вызывает у нее чувства, которые она не в силах побороть. Раскаяние за нанесенную Кэлу обиду и желание исправить свою бестактность были настолько сильны, что Лару так и подмывало спрыгнуть с седла, пересечь разделявший их луг и броситься ему на шею.

Но вместо этого она завернула лошадь к лесу и покинула просеку. Нет, она к нему не пойдет: они обязательно снова поссорятся и расстанутся, не став счастливее, по-прежнему одинокие.

Их отношения зашли в тупик.

Когда она приблизилась к дому, солнце уже поднялось из-за горизонта.

Обогретый его лучами, Кэл задумался.

Это его последняя неделя на ранчо. Ему надо уезжать. Он помешался на Ларе, что не просто опасно — это чистое безумие. Каким идиотом он выглядит, когда, терзаемый видениями Лары в объятиях другого мужчины, подстерегает ее, возвращающуюся со свидания, перед домом! Словно они школьники!

Будет лучше, если он уйдет, хотя одна мысль о разлуке с ней доставляет ему почти физическое страдание. Но что делать — придется терпеть.

Он поднялся и стал одеваться. Пора на работу.

Лара поставила лошадь в стойло и зашагала к дому. Проходя мимо бабушкиной спальни, она заметила, что подушка валяется на полу. Войдя в комнату, Лара подняла ее, и лишь тут увидела, что глаза у Роуз полуоткрыты. Лара в ужасе схватила ее свисавшую с кровати руку. Рука была холодной, как лед.

Роуз скончалась.

Дни между смертью Роуз и похоронами прошли как в тумане. Лара не могла припомнить и выделить отдельные события, все слилось в памяти, как краски на рисунке ребенка. Приходили и уходили какие-то люди, она беседовала с приходским священником и выбирала платье, в котором Роуз будет лежать в гробу. И рядом неизменно находился Кэл. Он спокойно помогал ей, шестым чувством сознавая, что надлежит сделать, и делал это, прежде чем Лара успевала обратиться к нему с просьбой. Она не уставала твердить себе: не привыкай к нему! Не полагайся на него! Все напрасно!

Наконец все осталось позади. Соседи разошлись, церковный хор исполнил все, что полагается, священник произнес прощальное слово и уехал вместе с хором. Лара осталась на ранчо одна с Кэлом. Сидя на кухне, она просматривала почту — в основном это были соболезнующие открытки, отвечать на которые у нее не поднималась рука. Дом без бабушки был отвратительно пуст. Роуз прожила здесь тридцать лет. Тиканье часов над раковиной отдавалось в ушах Лары ударами гонга.

Она опустила голову на руки и заплакала.

Прошло несколько минут, и Лара почувствовала, что она не одна. В дверях стоял Кэл.

— Заходи! — прошептала Лара, отирая слезы со щеки тыльной стороной руки.

Он неуверенно приблизился к столу, неотрывно глядя ей в глаза.

— Мне хочется поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня в эти последние дни, — сказала Лара.

Кэл кивнул.

— Я рада, что ты не держишь зла — за то, что я тебе наговорила… Но это не извиняет моей грубости… — Лара снова заплакала.

Кэл опустился на стул напротив и взял руку Лары в свою.

— Хорошо, что ты пришел. Мне надо с тобой поговорить. Сегодня утром звонил бабушкин юрист. Впечатление такое, что ранчо придется продать.

Кэл снова кивнул.

— Я бы не стала с этим торопиться, но ранчо все в долгах, а Джим Стэмпли собирается уйти — он давно мечтает купить себе маленькое хозяйство… Он ждал лишь, когда Роуз… — Лара замолчала.

Кэл сильнее сжал ее руку.

Сглотнув, она продолжала:

— Вот и получается — Джим уходит, кредиторы требуют денег, выхода у меня нет. О коневодстве у меня самое смутное представление, найти замену Джиму будет нелегко, а юрист знает агента по недвижимости, который может найти покупателей.

— Понимаю.

— Роуз хотела, чтобы я сохранила ранчо — слишком много она в него вложила, — мягко произнесла Лара. — А теперь оно перейдет к чужим людям — просто позор!

Кэл молчал.

— Ты останешься, пока я найду покупателя? — спросила Лара, пренебрегая в тяжкую минуту своей жизни гордостью.

Кэл, недолго поколебавшись, ответил:

— Безусловно.

— Спасибо.

Кэл открыл рот, желая что-то добавить, но ему помешал звонок в дверь.

— Ах, Боже мой! — воскликнула Лара, глянув на часы. — Это как раз агент по недвижимости. Я про него совсем забыла. — Она побежала в переднюю открывать парадную дверь, а когда оглянулась, Кэла в кухне уже не было. Он ушел.