Рини Россель - Как забыть Гарри

У нее вдруг заныло сердце, и она не могла объяснить себе почему. Этот человек ей глубоко неприятен, и если он ведет образ жизни плейбоя, то это совершенно не ее дело.

Настроив себя на более спокойные и светлые мысли, она решила, что поскольку мистер Гэллант «принимает гостей», то можно без особого риска выйти на террасу патио. Его личные апартаменты располагались в другом крыле, на дальней стороне дома, где имелся и отдельный дворик. Вероятность встретиться с ним была очень невелика.

После вчерашнего приема на террасу снова вынесли плетеную мебель с яркой обивкой, но сидеть Эмили не хотелось. Она подошла к перилам, вдыхая пахнущий морем воздух и негу тропической ночи. И вдруг поймала себя на том, что улыбается. Что за славное местечко этот остров Греха! Его надо было бы назвать Небесным островом, или Малым Эдемом, или… Ее размышления прервались, и она нахмурилась, прислушиваясь. Что это, свист? Да, так и есть. Вдалеке кто-то насвистывает мелодию. Она узнала песню, под которую вчера танцевала с этим несносным хозяином дома.

Теперь до ее слуха доносился и звук приближающихся шагов. Дурное предчувствие сдавило грудь. Она обернулась. Это был Лайон Гэллант! Он не спеша направлялся к ней, освещаемый падавшим из окон светом. На нем была белая трикотажная рубашка и белые брюки; золотистая подсветка подчеркивала широкие плечи и узкий таз. Лицо было в тени, но свист показывал, что он в хорошем настроении. Чего она не могла сказать о себе.

— Добрый вечер, мисс Стоун. — Подойдя к ней, он облокотился боком на перила. — Как вам это?

Ей хотелось заплакать, закричать, но она заставила себя сохранить невозмутимость и дерзко парировала:

— Выгибаетесь мастерски, как профессионал. Поздравляю вас.

— Нет, я имел в виду свист, — засмеялся он. — Мне не хотелось, чтобы вы думали, будто я опять выскакиваю на вас в темноте.

Она оцепенела, ощутив ужасную неловкость при этом напоминании.

— Как вы любезны.

— Ну а теперь, может быть, начнем? — Положив руку на перила, он слегка наклонился в ее сторону. — Скажите мне, что вам необходимо знать в первую очередь.

Ее дыхание участилось, стало невыносимо жарко.

— Вам еще не надоело дразнить меня этими уроками секса? — воскликнула она. — Я уже давно выбросила их из головы, и если бы вы были истинным джентльменом, то поступили бы точно так же!

У него в глазах мелькнуло нечто вроде удивления, но быстро исчезло, уступив место легкой иронии.

— Я имел в виду ваш проект.

— Знаю! Вы вечно твердите об этом! Я жалею, что вообще… — Эмили остановилась: какая-то частица мозга подсказывала ей, что надо прервать тираду и задать один важный вопрос: — Какой проект?

Лайон кивнул, и пронесшийся по патио ветерок взлохматил ему волосы.

— Западное крыло, — подсказал он, усмехнувшись. Было очевидно, что он пытается оставаться строго в деловых рамках, но ее эмоции затрудняют задачу. — Ваша коллега, мисс Дилберг, сказала, что вам надо обсудить со мной, причем весьма срочно, какой-то вопрос о новом решении интерьера.

Мэг! Это все Мэг подстроила! Она поклялась себе задушить подругу при первой же возможности. Что же делать? Ведь она не знает ни о каком проекте.

— Ах, ну да. Извините. Дело в том, что… — В памяти мелькнула зацепка: статья, прочитанная в каком-то журнале несколько дней назад, когда она сидела возле бассейна. Статья была о новомодном дизайнере. Работы этого человека ей не понравились, и, вероятно, именно поэтому она так хорошо запомнила статью. Она молилась всем богам, чтобы Лайону Гэлланту этот стиль тоже не понравился. — Я просто… просто хотела кое-что уточнить относительно одной из комнат второго этажа. У меня в компьютерной распечатке сказано, что вы заказали туда золоченую кушетку в стиле барокко, с золотыми кистями и… и черные обои в полоску.

— Похоже, я открываю бордель, — иронически заметил Лайон.

Она сглотнула. Пока все идет хорошо.

— По-поэтому я и спрашиваю. Вы знаете о сбое в нашем компьютере. Так вот, учитывая ваш… ваш классический вкус, я и подумала, что это на вас не похоже.

— Весьма польщен. — Лайон наклонил голову, и выражение его лица из насмешливого превратилось в скептическое. — А на самом деле почему мы здесь?

— Не понимаю, что вы хотите этим сказать. — Она сделала все, что смогла. Эти несколько слов полностью исчерпали ее запас терминов из области оформления интерьеров. Если он этому не поверил, то ей конец.

— Я хочу сказать, что, насколько мне известно, ваша фирма никогда раньше не допускала таких серьезных ошибок.

На патио было темно, лишь бледная полоска света падала из высоких дверей. Тени от пальмовых листьев метались по его лицу, но она все равно заметила, что взгляд выражает явное недоверие. Девушка провела руками по юбке, расправляя ее и гадая, что у него на уме.

— Что вам нужно, дорогая? — спросил он почти с нежностью. — Еще один поцелуй?

Румянец обжег ей лицо. Она и понятия не имела, что он все еще думает об этих глупостях.

— Разумеется, нет! — задохнулась она.

— У вас неплохие инстинкты. Вызвать меня сюда под таким ничтожным предлогом! Я и не знал, что в вас так много хитрости. — Он придвинулся, встав прямо перед ней, и добавил: — Смело, но как подобает леди.

— Вовсе нет! — возразила девушка. Ее охватило такое смятение, что она и сама не знала, что именно отрицает.

— Вовсе нет что? — Лайон взялся руками за перила по обеим сторонам от нее.

Поймана! Здорово он ее подловил! Какая-то предательская часть ее натуры ликовала, в то время как другая возмущалась. Эмили была уверена, что, начни она сопротивляться, он ее отпустит, даст уйти. Но ей не удавалось вызвать в себе ни малейшего желания уйти. Скованная собственной слабостью, она стояла перед ним побежденная и в то же время полная радостного волнения.

— Что? — тихим эхом повторила она, почти перестав понимать, о чем они говорят.

— Пора провести урок номер два, дорогая. — Его горячее дыхание приятно согрело ей губы. — Во-первых, поднимите повыше подбородок.

Прерывисто вздохнув, она подчинилась, удивляясь самой себе. Ей казалось, будто она беспомощно смотрит на то, как ее тело избавляется от последних обрывков моральной стойкости. Его сильные руки коснулись ее рук. Такие теплые, такие крепкие! Она боялась, что он заглянет ей в глаза и уловит колебание, страх и, что еще хуже, томление…

— Хорошо. Теперь слегка отклонитесь назад, но одарите меня улыбкой.

Ей удалось без труда справиться с отклонением назад, но с улыбкой было хуже. Мозг все еще управлял ее губами, и они отказывались флиртовать.

— Постарайтесь, дорогая, — уговаривал он, и его голос звучал тихо, обезоруживающе. — Мужчине требуется небольшое поощрение.