Рини Россель - Как забыть Гарри

Эмили сидела в одиночестве за одним из десяти столиков, расставленных на пляже. Каждый столик был накрыт белой скатертью и украшен свежими цветами в хрустальной вазе. Расположившись на этой выгодной позиции на краю праздничного веселья, она зарывалась пальцами ног в прохладный песок, вдыхая запах морской соли и водорослей, который смешивался с ароматом жарящихся бифштексов.

Длинный стол посреди лужайки ломился от креветок, омаров, крабов, устриц и копченой лососины. Здесь были тонны фантастических закусок, блюда с ломтиками дыни и другими экзотическими фруктами.

Бифштексы и еще какие-то неведомые деликатесы должны были явиться главным угощением, но есть Эмили не хотелось. Хотя перед ней стояла тарелка с кусочками восхитительного ананаса и веточкой из свежей мяты, съела она совсем немного. Она все время думала о том, что предстояло сделать, и с беспокойством разглядывала собравшихся гостей. Все ее внутренности сводило от страха.

В юридическом отделе у Гэлланта было более чем достаточно сотрудников с приятной наружностью. Мэг сочла своим долгом узнать, кто из них женат, а кто нет. Из ее сообщаемых шепотом донесений выяснилось, что среди двадцати работающих в отделе юристов есть пять холостяков, из которых можно выбирать.

Теперь Эмили оставалось только решить, кто из этой пятерки больше всех подходит для ее целей. Возможно, это окажется не таким трудным делом, как она думала. Трое из этих мужчин ясно дали понять, что не прочь познакомиться с ней поближе. И один из них сейчас направлялся к ней с тарелкой, на которой возвышалась гора креветок.

Она откинулась на спинку стула, стараясь казаться непринужденной и заинтересованной происходящим вокруг. Отпив глоток кока-колы, она следила за неторопливым приближением мужчины. Он был чуть ниже шести футов ростом и плотный, словно футболист. Начинающие редеть светло-каштановые волосы. Приятное лицо с мягкими чертами. Голубые глаза, густые ресницы и аккуратно подстриженные усы. Неплохая улыбка.

Неожиданно для себя она заметила Лайона, появившегося в поле ее зрения. Его было трудно не заметить — он всегда возвышался над своими сотрудниками. Даже когда он сидел, до нее доносился его смех — живой и чистый, как величественный рокот водопада, заставлявший трепетать ее сердце.

Заставив себя не думать о хозяине дома, она приняла небрежный вид, положила в рот кусочек ананаса и через силу проглотила в тот самый момент, когда подошедший мужчина остановился у незанятого стула справа от нее.

— Вы позволите?

Она подняла на него глаза, не забыв при этом чуточку отклониться назад, как бы раздумывая, стоит ли удостаивать его такой огромной чести. Сосчитав до пяти, Эмили улыбнулась ему так, как научил ее Лайон.

— Вы кажетесь не очень опасным, — мягко пошутила она.

— Для адвоката, хотите вы сказать? — Он засмеялся, поставил тарелку на стол и сел. На нем была рубашка цвета чайной розы поверх плавок того же цвета. Рубашка была застегнута, и это порадовало Эмили. Она пока что не готова увидеть так близко от себя чью-то голую грудь. Ей еще надо настроить себя соответствующим образом.

— Боюсь, что не запомнила вашего имени, — слукавила она. Как ей было известно, правила жеманства требовали, чтобы она не проявляла слишком большого интереса. Пусть немного потрудится.

Он протянул руку, и она заметила, что ногти его коротких пальцев хорошо ухожены.

— Уаймон, Брайс Уаймон. — Они пожали друг другу руки, и, как она и ожидала, он не торопился отпускать ее. — А вас зовут Эмили, верно?

Она опять улыбнулась, но убрала руку, взяла свой стакан с кока-колой и отпила глоток.

— Стоун.

Брайс придвинул стул поближе, и при этом его волосатая нога прикоснулась к ее ноге. Она сквозь зубы втянула воздух, но заставила себя выдержать его прикосновение. Когда ей это удалось, Брайс прижал ногу сильнее. Стиснув зубы, она продолжала улыбаться.

— И чем же вы занимаетесь у мистера Гэлланта, Брайс?

Он пожал плечами, очистил толстую креветку и обмакнул ее в лужицу соуса.

— Я бы охотнее поговорил о вас, Эмили. Я точно знаю лишь то, что вы — манекенщица.

Вот как, он это точно знает? Она крутила в пальцах стакан и думала, стоит ли утруждать себя правдой. Ведь с самого начала все в этом приключении было фальшивым, а после того, что случится сегодня, она больше никогда в жизни его не увидит. Так зачем обременять его скучной правдой?

— Вы так проницательны, Брайс, — проворковала она. На самом деле проворковала! Ее ужаснуло, но и чуточку даже восхитило то, что она оказалась на это способна. Она и не подозревала, что обладает геном воркования.

Он сунул креветку в рот и, начав жевать, тут же взял следующую. Однако его нога прижималась к ее ноге с такой силой, что если бы она не держалась за стул, то вполне могла бы свалиться.

— Вы шутите? — Он продолжал жевать. — Каких еще женщин Лайон станет приглашать к себе на остров, кроме манекенщиц и кинозвезд?

Она кивнула, ощущая боль в челюстях от постоянного усилия держать завлекающую улыбку.

— Конечно, вы правы, — согласилась она, придав своему голосу максимум слащавости.

Что-то крупное возникло слева от нее, и она взглянула в ту сторону, уже догадываясь, что к ним идет Лайон. В попытке казаться совершенно безразличной она взяла стакан и поднесла к губам. И больше ничего ей сделать не удалось, так как именно в этот момент его темные глаза встретились с ее глазами и это парализовало ее. Хотя для такой реакции никакой причины не было. На лице у него была написана просто вежливость и сквозило легкое любопытство. Дойдя до стола, он остановился.

— Привет, Брайс. Привет, Эмили.

Она со стуком опустила стакан с кока-колой на стол. Он никогда раньше не называл ее так, и теперь, услышав, как он произносит ее имя своим низким голосом, она ощутила жар во всем теле.

— Отличный пикник, Лайон! — Брайс приветственно поднял свой стакан. — Чего я никак не могу понять, так это как вам всегда удается заполучить и великолепную погоду.

— Связи, связи… — усмехнулся Лайон.

Эмили сделала вид, что любуется цветами в вазе, и потрогала нежный лепесток золотистой лилии.

— А вам здесь весело, Эмили?

У нее опять перехватило дыхание от его фамильярности. Зная, что ей не удастся проигнорировать его, она взглянула в его сторону, приклеив к губам улыбку:

— Брайс такой обворожительный, что пикника я почти и не заметила. — Фу, как невежливо получилось! Это в ней говорили ее собственные боль и обида, и она тут же пожалела о сказанном. Но извиняться все же не стала.

Его глаза сузились, но гнева в них не было, было что-то другое. Озабоченность? Нет, это уж ни в какие ворота не лезет. Кроме того, ей все это могло показаться, и никакого выражения в его глазах она вообще не видела, потому что он уже смотрел на Брайса.