Рини Россель - Колыбель для Вайвики

Проклиная самодовольного доктора за покушение на ее независимость, она поднялась наверх и, только взявшись за ручку своей спальни, вдруг вспомнила, что отдала ее дедушке и бабушке. Она повернулась и пошла в конец коридора. Дверь комнаты оказалась запертой. Салли только собралась постучать, как дверь ванной комнаты с грохотом открылась и из нее вышла Абигайл. Это меняло дело.

Взявшись за дверную ручку и повернув ее, Салли быстро кивнула бабушке, вежливо ей улыбнулась и проскользнула в комнату, которую ей предстояло теперь делить со своим властным, самоуверенным фиктивным мужем. И в самом деле, он лежал на краю двуспальной кровати, металлические спинки которой Салли сделала в виде виноградной лозы с гроздьями винограда, что было пробной работой перед тем, как создать ту металлическую скульптуру, которая стала причиной теперешнего хаоса, воцарившегося в ее доме.

Салли всегда считала, что ее произведения, созданные под впечатлением прекрасных образцов растительного мира, изящны и женственны. Но сейчас на ее кровати лежал мужчина с упругими, натренированными мышцами. Хуже того, на нем ничего не было, кроме полосатых трусов, которые напоминали набедренную повязку. Поэтому ее — как ей еще вчера казалось — милая женская кроватка вдруг превратилась в логово Тарзана в непроходимых африканских джунглях.

Услышав шум открывающейся двери, он повернул голову на звук. Выражение его лица, мрачное и озабоченное, сменилось на удивленное.

Салли была шокирована не меньше его.

— Ой… — вскрикнула она и прижалась спиной к двери, чтобы держаться подальше от полуголого мужчины. Она посмотрела на вентилятор, установленный на потолке. Его белые лопасти медленно вращались, обдавая прохладным ветерком. — Я не постучала в дверь, потому что в это же время бабушка выходила из ванной. Так что прошу прощения.

— Чем могу служить? — сухо спросил он.

Она перевела взгляд на белые тюлевые занавески, которые потоком воздуха относило в сторону кровати, будто они хотели сказать Салли: посмотри на него! Разве он не хорош собой? Присмотрись к нему!

— Знаете, — проговорила она вслух, — я забыла вам кое-что сообщить.

— Что именно?

Он произнес это с нескрываемым раздражением. Но разве можно осуждать его за это?

— Э… не могли бы вы… что-нибудь надеть на себя?

— Я и так одет.

— Нет, этого недостаточно. Наденьте что-нибудь еще.

Ной встал с кровати.

— Ну и во что я должен быть одет? Салли боролась с желанием взглянуть на него и отвела взгляд в сторону.

— Наденьте то, что вы обычно надеваете, ложась в постель, — ответила она.

— Перед тем, как лечь в постель, я обычно раздеваюсь догола. — Ной замолчал, заметив яркий румянец на щеках молодой женщины. — Не вижу ничего неприличного в своей одежде, — наконец проговорил он. — Считайте, что на мне шорты для бега трусцой.

Она вздохнула и потерла рукой поясницу.

— Так вот… я… — Салли замялась, обдумывая, как сообщить ему пикантную новость. Набравшись храбрости, она взглянула на Ноя. Ей бросилось в глаза, что у него широкая мускулистая грудь. — Знаете что?

— Что? — переспросил он.

Она перевела взгляд выше и встретилась с его настороженным взглядом.

— Нам придется спать вместе…

В первую минуту в его лице ничего не изменилось. В комнате было так тихо, что был слышен шелест тюлевых занавесок, надувавшихся, словно парус, от работавшего вентилятора.

— Но вы сказали, что есть вторая спальня и она свободна! — наконец проговорил он.

Салли кивнула.

— Да, детская… Но я забыла, что там нет кровати… — Она отвернулась, чтобы побороть неловкость. И… и… нам положено быть необыкновенно счастливыми… супругами. — Испугавшись, что он может уйти, она поспешно добавила: — Вспомните, вы обещали помочь мне!

Ной задумался, размышляя над ее напоминанием.

— Хорошо… солнышко мое… Только вы должны выбрать, на что вам легче смотреть: на меня голого или на мои шорты. — Он засунул большие пальцы рук за резинку трусов. — Ну, что же вы, выбирайте! — насмешливо проговорил он и ехидно улыбнулся.

Ной увидел, как щеки Салли залились ярким румянцем, и понял, что обещанием снять шорты он довел бедную женщину до состояния шока. Видно, со своей привычной манерой подшучивать он явно переборщил. Она и так замучилась с незваными и надоедливыми бабушкой и дедушкой. К тому же бедняжка на последнем месяце беременности, что объясняет ее повышенную эмоциональность. Так почему же он дурачится? Нельзя постоянно подшучивать над беременными женщинами.

— Простите. Я пошутил. — Он поднял руки вверх, будто сдаваясь в плен.

В ответ она лишь недоуменно моргала. Ной широким жестом указал на постель, покрытую покрывалом цвета первых весенних листочков. Это место мало походило на постель, больше напоминая лесную полянку. Не хватало только звонко журчащего ручейка.

— Где мне лечь, справа или слева? — спросил он и хотел уже добавить «солнышко мое», но решил, что ей и так досталось за целый день. — Или вы хотите, чтобы я устроился на полу?

Он бы не удивился ее желанию, но перспектива спать на простыне, постеленной прямо на сосновые доски, его не радовала. Даже пушистый коврик у кровати не спасет положения.

Салли вздохнула и покачала головой.

— Нет. Раз вы согласились мне помочь, то можете спать на кровати. — Она недоверчиво взглянула на Ноя. — Я надеюсь, мне не надо вам напоминать, что наша договоренность спать вместе подразумевает чисто платонические отношения. — Молодая женщина хотела сказать что-то еще, но никак не могла подобрать подходящие слова. Но Ной понял: она хотела сказать нечто вроде «я сейчас настолько непривлекательна, что вам и в голову не придет соблазнять меня». Но она решила не произносить эту фразу вслух, и он был благодарен ей за это. Знает Салли или нет, но она и сейчас очень привлекательная особа! — Вы согласны? — спросила она, выводя его из глубокой задумчивости.

— С чем? Ах, да! Разумеется, платонические! Абсолютно платонические!

— Я буду спать здесь. Отсюда ближе к ванной комнате, — сказала Салли, положив руку на край постели.

Ной кивнул.

— Беременность несет с собой массу неудобств, — сказал он.

— И все это из-за мужчин. — Салли пожала плечами.

— Я думал, что ваша беременность — ваша затея. — Ной вопросительно поглядел на нее.

— Да, моя, но из-за особого отношения к мужчинам.

Ее замечание показалось ему весьма странным. Женская логика, подумал он, а вслух сказал:

— А, черный юмор!

Его попытка разрядить обстановку ни к чему не привела: Салли была мрачнее тучи.

— Вы не поможете расстелить постель? — смущенно спросила она.

Не вызывало сомнений, что перспектива делить с ним постель пугала ее. Ной придал своему лицу такое же мрачное выражение.