Эмили Роуз - Влюбиться в лучшего друга

Он неловко поерзал в кресле.

— Мерседес, с чего ты вдруг затронула эту тему?

— После разговора с твоим братом Нейтом на свадьбе я стала за тебя волноваться. Он утверждает, что отцу одиноко и он скучает по тебе.

— Ну, у них там Нейт и Итан, плюс их семьи. Это отец перестал со мной общаться, а не наоборот.

— Джаред, мой отец дал мне лишь одно — имя. По названию, его любимой машины, — сарказм в голосе не скрыл ее душевную боль. — Твой же не бросил вас после смерти матери. Вы его семья. Когда он путешествовал, то брал вас с собой. Он не сдал тебя в приют, не оставлял няням. Он каждый день присылал к школе машину, чтобы забирать тебя. Он хотел, чтобы вы все были рядом с ним. А уж это что-то да значит!

Что же касается отца Мерседес, то у него все было как раз наоборот. Спенсеру не нужны были его дети. Он думал лишь о выгоде. Джаред это прекрасно знал, и у него все сжалось внутри от жалости к девушке, что сидела рядом с ним. Она не знала, что такое отцовская любовь. А знал ли ее Джаред?

— Это значит, — процедил он, — что мой отец просто хотел, чтобы его сыновья-вассалы выполняли его требования. И чтобы его секретарь выполнял еще и обязанности няньки. С тех пор как умерла моя мать, а мне было тогда всего семь лет, отец взял заботу о семье в свои руки. А рука у него всегда была железная. Главное для него было держать нас всех железной рукой.

Она повернулась к нему.

— Полагаю, что, как наиболее непослушный младший сын, ты чувствовал на себе его железную руку чаще, чем твои братья. Они-то всегда шли рядом с ним, насколько я знаю. Но, Джаред, я видел, с какой радостью ты общался с Нейтом и Итаном на свадьбе. Тебе надо попытаться наладить отношения с отцом, чтобы не чувствовать за собой тяжкий груз вины.

— Я подумаю над этим, — холодно сказал он. Как же! Не будет он этого делать, горько усмехнулась про себя Мерседес.

— А вдруг он гордится тобой? — с надеждой предположила она. — У тебя отличный гостиничный бизнес, целая сеть. Ты вполне успешно ведешь дела.

— Это все с твоей легкой подачи. А отец не видит в этом моей заслуги. Считает меня неудачником.

— А вдруг ты ошибаешься?

Джаред не ответил. Разговор сам собой погас. Он знал, что это Мерседес ошибается. И переубеждать ее не было смысла.

Пусть она злится на то, что он заставил ее уехать с ним из города. Все равно Джаред был уверен в правильности своего решения. Ей нужен был отдых. Он это знал и без консультации доктора Эванс. Защищая Мерседес и ее ребенка, он готов был на все.

Джаред свернул куда-то, и темнота поглотила автомобиль. Лунный свет едва проникал сквозь густые ветви деревьев. Вскоре фары автомобиля осветили небольшой деревенский домик. Они остановились на подъездной аллее. Мерседес выпрямилась и посмотрела перед собой.

— Не знала, что у тебя есть домик.

— Ну, ты многого обо мне не знаешь, — с этими словами Джаред заглушил мотор, вышел и забрал их багаж.

Мерседес облегченно вздохнула. Где-то в глубине ей очень льстило, что о ней заботится мужчина, да еще как заботится!

Она огляделась кругом. Лес, деревья, кусты.

— Кажется, ты здесь совершенно один.

— Совершенно, — кивнул Джаред.

Тут она заметила за домиком что-то посверкивающее в лунном свете. Вода.

— Это озеро?

— Да.

Домик стоял на берегу озера, находясь от него в сотне ярдов. Лунные лучи серебрили его гладкую поверхность.

— Оно довольно большое. Два или три часа требуется на то, чтобы его обойти по периметру.

С этими словами Джаред открыл дверь в домик и пригласил туда Мерседес. Против ее ожидания внутри оказалось довольно уютно, хотя и по-спартански просто.

— Твоя спальня будет там, — он махнул в сторону левого крыла, — а моя — тут. Располагайся пока что. А я подумаю насчет ужина.

На некоторое время Мерседес осталась одна. Тут же на нее набросились непрошеные мысли. Любопытно, а как это — заняться любовью с таким мужчиной, как Джаред?

Нет, нет, эта мысль пришла совершенно некстати. Он же ее друг. И доверяет она ему больше, чем любому другому человеку. А это значило… Долой ненужные мысли!

И вообще, совершенно очевидно, что любовные отношения — не ее конек. Печальный опыт доказывал это.

Джаред так трогательно заботится о ней. Вот и пусть заботится. Его, безусловно, волнует только ее нынешнее состояние, забота о ребенке. Не больше. Она присела и приложила ладонь к животу.

За ужином возникло неловкое чувство. Словно бы рядом с ними сидел кто-то третий. И конечно, этим третьим была незримая Хлоя. Именно поэтому взгляд Джареда был таким печальным.

— Не вини себя в ее смерти. Ты ни в чем не виноват.

Джаред невольно мотнул головой. Удивление отразилось в его взгляде.

— А кто же тогда?

И он рассказал ей все, о чем думал все эти годы, все, что накопилось у него на душе.

— Никто в этом не виноват, — еще раз повторила Мерседес.

Где-то за окном в густом лесу заухала сова. Такого долгого печального крика Мерседес еще не слышала. На глаза навернулись слезы, и она тайком смахнула их. Ей так хотелось укрыться в объятиях Джареда от внезапно нахлынувшего чувства одиночества.

— Что же… виноват или нет, а крест этот мне придется нести до конца.

— И мне, кажется, тоже, — тихо проговорила женщина.

Джаред невольно ощутил такое же желание: утешить Мерседес в их общем горе потери. Он приобнял ее за плечи, явственно ощутив, как струя новой жизни словно вливается в него, — и все из-за присутствия в его жизни этой женщины. Рыдание невольно вырвалось из ее груди.

— Тише, — выдохнул он, и его дыхание чуть не обожгло кожу за ухом.

— Прости, — выдавила она с трудом. — Два самых близких тебе человека… и их больше нет.

Он медленно поглаживал Мерседес по спине, вверх-вниз, и она ощущала его тепло, хотя в душе ее поселился холод.

— Мерседес… Вся ответственность за Хлою лежала на мне. И вина в случившемся — только моя.

Мерседес невольно всхлипнула. Даже сейчас, когда они обсуждали ушедшую Хлою, между ними возникла такая атмосфера интимной близости, которую трудно было нарушить, и уж тем более — контролировать это чувство. Ей так хотелось как-нибудь утешить Джареда. И в то же время ей самой нужно было утешение.

Друзья, которые стали любовниками… Надо же… Теперь эта мысль не казалась ей такой уж криминальной. И вот… головы их склонились…

— Прости, — прошептала она между поцелуями, — прости…

— Мерседес, — попытался протестовать Джаред слабым голосом.

С одной стороны, он хотел положить конец этому безумию. С другой… не мог же он оттолкнуть женщину, которая сама упала в его объятия. Она такая уязвимая, такая страдающая…

И все-таки… Если бы Мерседес имела возможность заглянуть в его мысли, она бы ужаснулась тому, о чем он думал и чего хотел. Ведь он не столько хотел по-дружески утешить ее, сколько заняться с ней любовью.