Кей Мортинсен - Ошибка молодости

«Я вернусь! — выкрикнул он на весь зал. Элис до сих пор не могла без содрогания вспоминать, как отчаянно Тони вырывался из рук державшего его полицейского. Он ведь так и не признал свою вину и до последней минуты утверждал, что не совершал преступления, в котором его обвиняли. — Клянусь Богом, я вернусь, и тогда вы узнаете почем фунт лиха!»

Еле передвигая ноги, Элис направилась к небольшому кафе, отчаянно жалея, что сегодня выходной и за завтраком будет мало народу. Ей хотелось затеряться в спасительной толпе знакомых приветливых лиц и как-то отвлечься от тягостных мыслей, ибо тот день в суде она мечтала навеки стереть из памяти.

Свист между тем прозвучал снова, громче и настойчивее, словно Антонио ждал, что она сейчас повернется и побежит к нему, как послушная собачонка. У Элис екнуло сердце. Он тогда обозвал ее сукой, и глаза его сверкали ненавистью, грозя отплатить за все. На Элис волной накатила тошнота. Обливаясь холодным потом, девушка не разбирая дороги бросилась вперед. Она выбежала на набережную. Впереди был мост, а за ним — спасительное кафе, где она могла укрыться. Задыхаясь, Элис миновала мост. Ей не нужно было оборачиваться, она чувствовала, как Антонио настигает ее, словно какая-то темная сила. Неожиданно девушка поняла, что не может идти дальше. Ее ноги ослабели, и она в отчаянии ухватилась за каменный парапет.

— Чао, Элис, — негромко произнес Антонио. Это звучало так мягко и вкрадчиво, что у любой женщины дрогнуло бы сердце. — Чао.

Звук этого голоса мгновенно превратил Элис в живой комок нервов. Все барьеры рухнули, и ее затопила волна ощущений. Тони по-прежнему обладал магической властью над ней, и чувства девушки, глубоко похороненные в ее подсознании, ожили снова. Элис стиснула зубы, изо всех сил стараясь не поддаться слабости. Ничего не происходит, сказала она себе, это просто старый рефлекс.

— Арриведерчи, — с вызовом бросила девушка.

— Повернись ко мне, Элис. Слышишь, повернись ко мне. — Вкрадчивый ленивый голос словно обволакивал девушку.

На нее опять нахлынули воспоминания. Элис явственно ощутила вкус его губ, когда Антонио учил ее целоваться, учил, не стесняясь, откровенно наслаждаться своим телом. Девушку охватил бессильный гнев. Да уж, научил на свою голову! Она доверилась ему, а он…

— Я не хочу тебя видеть, а тем более — разговаривать с тобой, — хрипло произнесла Элис. — И вообще, я иду в кафе. — Она не смела поднять на него глаза, боясь выдать свои чувства. Ведь это был человек, которого она любила, к которому стремилась всем сердцем. Человек, который ее предал.

— Ну хоть посмотреть мне в глаза-то ты можешь, — медленно протянул Тони. — Нельзя же вечно прятаться от своих ошибок.

Потрясенная несправедливостью его слов, девушка круто развернулась. Ирландский темперамент на мгновение взял верх над здравым смыслом.

— Самой большой моей ошибкой был ты, Тони! Ты, и никто другой! — выкрикнула она. — Ошибкой было уже то, что ты вообще появился на свет! — Рука девушки взлетела вверх и с силой ударила мужчину по щеке. Этот удар отозвался в ее душе нестерпимой болью. Элис повернулась: бежать куда глаза глядят от свирепо сжатого рта Антонио, его злобного взгляда.

Однако не успела она сделать шаг, как сильная рука тяжело опустилась на ее плечо.

— Эта пощечина, Элис, тоже была твоей ошибкой. — В голосе Антонио звучала скрытая угроза.

— Убери руки! — дрожащим голосом произнесла она.

Его прикосновение подействовало на нее, как ожог. Он снова был рядом, и в жилах Элис забурлила кровь. Она сделала попытку вырваться, но Антонио лишь крепче сжал ее руку и притянул девушку ближе, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

Она справится. Она ведь уже не маленькая и давно научилась преодолевать трудности. На работе ей приходилось разбираться и с подростковыми беременностями, и с поножовщиной, и с перепуганными родителями. Она сумеет вести себя хладнокровно в любой сложной ситуации. Все это ерунда, твердила себе Элис, в глубине души сознавая, что лжет, ибо сейчас речь шла о ее собственных чувствах, а это совсем другое дело.

— Я тебя не отпущу. Пока, — заявил Антонио. — У меня есть кое-что для тебя, Элис. — И его горящие темные глаза впились в лицо девушки.

— Ты уже ничего не можешь мне дать, — негромко отозвалась она.

Антонио внешне очень изменился. Он возмужал, стал крепче, и в глазах его поселилась неистребимая ледяная ненависть. Однако он по-прежнему был необыкновенно хорош собой. Белокурый и смуглолицый, он всегда пользовался успехом у женщин, и Элис сама испытала силу его обаяния. Губы девушки дрогнули.

— Ошибаешься. Я могу дать тебе гораздо больше, чем ты думаешь, — отозвался Тони.

— Остались лишь воспоминания, Антонио, — прошептала Элис.

Песни, которые они пели на привалах, поездки по реке на плоскодонке, счастливые дни на пляже, когда они строили замки на песке и слизывали мороженое сначала с липких пальцев, а потом — с губ друг друга. Элис спохватилась и смущенно опустила глаза, сообразив, что Тони пристально следит за ней. След от пощечины на его лице сначала побелел, затем приобрел ярко-красный оттенок.

— Все рассмотрела! — ядовито поинтересовался он. — Ну и как, сильно я изменился?

Элис пожала плечами, притворяясь равнодушной.

— Да нет, не очень, — сухо отозвалась она. — А главное — ты по-прежнему самоуверен, раз считаешь, что любая женщина побежит за тобой, стоит лишь поманить ее пальцем.

Антонио прищурился. Он притянул девушку к себе так близко, что его дыхание обожгло ее. И вдруг он легко коснулся губами ее лба, слизнув капельку пота. Элис замерла. В ее памяти тут же всплыли воспоминания о чувственном наслаждении, которое они испытывали друг с другом, и тело ее заныло. Антонио торжествующе улыбнулся.

— Я собираюсь отнять всего пять минут твоего драгоценного времени. — Взгляд его снова стал непроницаемым. — Не больше. Во всяком случае, пока.

Пять минут. Ладно, это она как-нибудь переживет, зато потом снова выбросит его из своей жизни — теперь уже навсегда.

— Что тебе нужно? — резко спросила девушка.

— Ты не взяла монетки, — сардонически усмехнулся Антонио. — Они твои. Умножь на десять, и получится тридцать сребреников.

Прежде чем Элис успела что-либо сообразить, он оттянул ворот ее тенниски и бросил в вырез три монетки.

— Ах ты мерзавец! — выдохнула девушка. — Из-за тебя у меня такое ощущение, что я вся вывалялась в грязи.

Губы Тони презрительно скривились.

— Так оно и есть, Элис. Я уже говорил тебе об этом. — Он неторопливо отряхнул руки, а затем тщательно вытер их шелковым носовым платком.

Девушка вздрогнула.

— Я уже давно очистилась, — заявила она, вытаскивая тенниску из шорт, чтобы вытряхнуть монетку. И, лишь увидев, как замер Антонио, сообразила, что на ней нет бюстгальтера и груди ее соблазнительно колышутся.