Дженнифер Грин - Мисс Благоразумие

А он почему-то рассчитывал, что ей у него понравится. Ему-то дом нравился. Ведь здесь все идеально, во всяком случае — для мужчины, который живет один. В большой комнате было очень здорово валяться вьюжной зимней ночью на пушистом белом ковре перед пылающим камином.

Внеся все вещи и сняв куртку, Флинн начал было фантазировать, как выглядела бы Молли на этом самом ковре… Но картинка быстро переменилась — в комнату вошла она сама, все еще с малышом на руках.

— Ты уже освободился? — Ее голос звучал более чем прохладно.

— Да. Выгрузил все из обеих машин. Ты мне очень помогла, а я причинил тебе массу беспокойства. Поэтому за мной ужин.

— Спасибо, но мне надо бежать. Хотя кухня у тебя просто отпадная.

— Как, тебе и кухня не понравилась?

— Макгэннон, успокойся, у тебя изумительный дом, сверхкрутой. Каждый его дюйм подходит тебе идеально.

— Ты не была еще наверху. Я мог бы организовать быструю экскурсию.

— Давай как-нибудь в другой раз. Вот, получай. — Она передала ему Дилана. — Я поменяла ему памперсы и оставила на стойке готовое детское питание для начинающих ходить. В инструкции сказано, что его можно разогревать в микроволновке, только надо следить, чтобы оно не было слишком горячим.

Молли устремилась к двери.

— Так ты точно не хочешь остаться на ужин?

— Определенно. — Она открыла дверь.

— Молли, постой! — Тут Дилан схватил его за ухо, и Флинн торопливо закончил: — Спасибо тебе огромное за помощь. Я твой должник.

— Невелик труд. Не стоит благодарности. Флинн опустил ребенка на пол, потому что удержать его на руках было невозможно. Дилан с радостью плюхнулся на четвереньки, быстро пополз от него. Молли стояла в дверном проеме, тоже, казалось, готовая сорваться и бежать от него прочь, как и мальчишка. Флинн прокашлялся.

— Послушай, я вижу, что ты испытываешь со мной неловкость. Я не знаю, что сказать, чтобы поправить положение. Но ведь раньше у нас с тобой не было проблем в общении…

— Их и сейчас нет. Не вижу никакой причины, чтобы завтра наши дела шли не так, как обычно.

— Дела, — повторил он. — Несколько часов назад у тебя на уме были не дела. Как, впрочем, и у меня. Поверь, я понимаю, что визит Вирджинии все перевернул, и я вовсе не виню тебя за то, что ты меня осуждаешь…

— А я и не осуждаю, — быстро произнесла она. — Скорее, я осуждаю себя. Ты прав: мы все больше сближались. А это не сулило ничего хорошего. По крайней мере, мне. То, что случилось сегодня днем, еще раз доказало, что на самом деле я тебя совсем не знаю.

— Ты расстроена из-за малыша, и, видит небо, я это понимаю. Но я даже не знаю, мой ли ребенок Дилан…

— Дело не в ребенке. Или не только в нем. Надеюсь, я никогда не буду никого осуждать за такого рода ошибку. Ошибки совершают двое. — Она помолчала. — Но если тебя привлекла женщина такого пошиба, Флинн, то у нас с тобой действительно нет ничего общего.

— Ты потеряла уважение ко мне…

— Да, наверное, можно сказать и так. Работа с тобой, Макгэннон, поначалу может показаться сущим кошмаром. Ты вечно орешь, ты упрям, ты пытаешься всем навязать свое мнение. Но у тебя очень большое сердце и невероятно творческий ум. С самого первого дня я восхищалась тобой. Прониклась уважением.

Тронутый ее словами, Флинн инстинктивно шагнул вперед, он хотел дотянуться до Молли, прикоснуться к ней, а может, даже поцеловать.

Его остановило выражение ее глаз. Она не отступила назад — вообще не шелохнулась за эти несколько секунд, а только смотрела на него с какой-то невыразимой болью. «Я сильная девочка, — говорил ее взгляд, — правда, лишь с одной слабостью. Моя слабость — ты». Да, она, возможно, сдалась бы, если бы он ее поцеловал…

Протянутая рука Флинна опустилась, он торопливо засунул обе руки в карманы и сказал:

— Молли, вся эта история еще не закончена. У меня не было времени поговорить с тобой, многое объяснить…

Она покачала головой.

— Ты не обязан ничего мне объяснять, и я прекрасно понимаю, что всю твою жизнь только что перевернули вверх тормашками. Но и жизнь этого малыша тоже. Люби его, Флинн. А мне действительно надо бежать. До завтра.

Выходя, Молли плотно закрыла дверь. Совершенно беззвучно. Не было слышно даже щелчка. Она просто исчезла.

Тут Флинн вдруг услышал какой-то грохот. Он резко развернулся и бросился в гостиную. Торшер, стоявший возле кресла, в котором он обычно читал, лежал теперь на полу, а порвавшийся абажур откатился далеко в сторону. Это могло произойти по тысяче причин, но он твердо знал, кто виновник случившегося. И как только такой крохотуля умудрился опрокинуть необычайно увесистую штуковину? И, кстати, где он сам?

В поисках малыша Флинн с колотящимся сердцем повернулся кругом и увидел его на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Дилан стоял на одной ноге, готовясь начать прыжки по ступенькам вниз. Положение его было неустойчивым, в любую секунду карапуз мог опрокинуться… и прокатиться по всей лестнице.

В следующее мгновение Флинн буквально взлетел наверх.

Увидев его, мальчик радостно взвизгнул.

Флинн с облегчением перевел дыхание и тоже весело проговорил:

— Значит, тебе нравится опасность, да? Немножко риска, немножко азарта? — Малыш засмеялся еще радостнее, а Флинн продолжал: — Не мешало бы нам с тобой решить, как тебя кормить и где ты будешь спать. Отгадай: почему мне кажется, что ни один из этих элементарных вопросов не дастся нам легко?

Малыш снова взвизгнул от смеха, словно находя подобную попытку разговора с ним уморительной.

Зато Флинна это веселило не очень. Мальчишка, никого и ничего не боявшийся, живо напомнил ему его отца, который был в свое время ведущим инженером на автомобильном заводе в Детройте. Аарон Макгэннон, блестящий специалист, прилично зарабатывал, но семья его еле-еле сводила концы с концами, поскольку он все просаживал в покер или на скачках. Азартная игра была болезнью этого человека.

Всю жизнь Флинн с ужасом констатировал, что унаследовал эту проклятую болезнь. Он ни разу не сел за покер, ни разу не прикоснулся к рулетке, но задатки были при нем: он обожал риск. Быстрая езда, затяжные прыжки с парашютом, сплав на плотах по бурным рекам — Флинн любил все это, он рисковал даже в финансовых операциях. Однажды вложил все, что имел, в сумасбродные идеи по программному обеспечению, которые, к счастью, принесли коммерческий успех, потом опять рискнул всеми своими деньгами на нечто подобное… и, скорее всего, когда-нибудь рискнет снова.

Но это не распространялось на женщин: от них Флинн держался подальше, особенно от тех, которые мечтали об обручальном кольце. Он решил, что никогда не будет отцом. Рисковать собой, своим положением гораздо проще, когда ты один.