Энн Мэтер - Упрямая гувернантка

Поезд отправился из Хоффенштейна в сумерках. Из-за густого снегопада вид сквозь запотевшие окна вагончика не воодушевлял. Дорога непрерывно шла в гору, иногда рельсы терялись под белым ковром, который таял от энергии стальных колес. И все-таки равномерный стук успокаивал, а тихо падающие снежные хлопья создавали подходящий фон тому, что ждало в конце путешествия. Высокие ледники вздымали свои бесконечные вершины в небо, с безмолвным презрением взирая на жалкую суету железной дороги.

Виктория пробежала глазами по страницам лежавшего на коленях глянцевого журнала, затем решительно протерла окно и напряженно вгляделась в него, но почти ничего не увидела. Она вздохнула, отбросила журнал в сторону и обменялась улыбкой с довольно потрепанной пожилой женщиной, подсевшей в Хоффенштейне; судя по огромной корзине, она ехала за покупками. Но поскольку Виктория плохо говорила по-немецки, а женщина явно была австрийкой, девушка не пыталась завести разговор даже ради возможности узнать, далеко ли еще до Райхштейна.

Чтобы подавить нервное напряжение, не отпускавшее ее со времени отъезда из Лондона, Виктория попыталась расслабиться. Но ничего не получалось: как только она закрывала глаза, мысли бешено разбегались во все стороны в поисках подходящих оправданий ее поступка. «Но подходящих для кого?» — спрашивала она себя. Для нее или Мередита? Почему она должна думать о Мередите, если он не думает о ней? И все же его образ упрямо возникал в сознании, вызывая нервную дрожь под ложечкой. Виктория закусила губу. Не поспешила ли она? Возможно, если бы крестная не нашла ей место гувернантки, они смогли бы что-нибудь придумать вместе. У других же получается.

Однако затем Виктория упрекнула себя, отправляя ее за границу, тетя Лори хотела уберечь ее от расстройства, и кипевшая в Виктории обида была, как минимум, неблагодарностью. Обижаться бесполезно. Мередит женат и скрыл от нее этот факт. Когда правда вышла наружу, она порвала с ним. Пусть знает, как скрывать свое семейное положение.

Виктория вздохнула. Обнаружив ее отъезд из Лондона, Мередит наверняка бросится в погоню. Сейчас он вовсю использует свое влияние и власть, чтобы узнать, куда она делась. А когда узнает, устремится вслед, потому что убежден в ее неспособности к сопротивлению. Эта мысль успокоила Викторию. Она не настолько влюблена. Их отношения были приятными, пока продолжались, временами волнующими, американец экстравагантно ухаживал за ней. Но она никогда не была его игрушкой, за что сейчас была благодарна судьбе. Возможно, поэтому Мередит так увлекся ею. До встречи с Викторией он одерживал победы без особого труда.

Виктория снова выглянула в окно. Наверняка они уже подъезжают к Райхштейну. Конечно, поезд опаздывает из-за ужасной погоды, но все же…

С выразительным пожатием плеч она собрала вещи и запихнула купленные в дорогу журналы в сумку. Лучше приготовиться к прибытию заранее. Она встала и надела поверх темно-синего брючного костюма дубленку. Взгляд в зеркало купе убедил Викторию, что гладкие каштановые волосы в порядке, помады на губах нет — она не видела необходимости очаровывать кого бы то ни было в качестве гувернантки. Свою внешность Виктория всегда принимала как должное, поскольку, не будучи красавицей в общепринятом смысле этого слова, она могла похвастаться здоровьем и хорошей фигурой, а слегка раскосые глаза и крупный рот придавали шарм юному личику.

Виктория опять села и натянула перчатки. «Как странно снова взяться за работу», — подумала она. После смерти родителей, когда ее малышкой взяла к себе тетя Лори, Виктории не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Ее родители были бедны; отец — школьный учитель, а родители матери лишили ее наследства в отместку за выбор мужа. Но тетя Лори ходила с матерью в одну школу и, несмотря на ее разрыв с семьей, всегда оставалась ее лучшей и самой близкой подругой. Конечно, тетя Лори сделала все необходимое. Ее муж, теперь уже покойный, унаследовал титул, и статус Виктории как удочеренной племянницы леди Пентауэр давал ей хорошее положение в обществе. Сначала она очень скучала по родителям, но со временем доброта и внимание тети Лори рассеяли рано возникшее чувство одиночества. Она была умным ребенком, после окончания школы поступила в университет и получила диплом по английскому языку. Виктория хотела применять свои знания на практике, но тетя Лори подняла ее на смех.

— Пустая трата времени, — твердо заявила она в ответ на высказанное Викторией желание работать учителем. — Иди развейся, а потом, если по-настоящему захочешь учить, всегда сможешь этим заняться. Ты хорошо потрудилась в школе и университете. Не пропусти зря свою юность, Виктория!

Поэтому, частично чтобы ублажить крестную, частично потому, что была молодой и жизнерадостной, Виктория последовала этому совету и весело проводила время. У тети Лори была квартира в городе, дом в Озерном округе, она проводила в Лондоне всю весну и лето, так что Виктория была под рукой для каждого приема. Ранней осенью они поехали в круиз на греческие острова, Виктория прониклась атмосферой романтики и легенд и вернулась в Лондон созревшей для романа. Затем появился молодой американец Мередит Хэммонд, и начались все проблемы…

Виктория открыла сумочку и вынула конверт с письмом, которое привело ее в Австрию. Она внимательно перечитала его, стараясь угадать что-нибудь об авторе из практически неразборчивого текста. В заголовке стояло «Замок Райхштейн», подпись в конце — Хорст фон Райхштейн. Барон, не меньше, — во всяком случае, по словам крестной, так как место Виктории предложили благодаря связям леди Пентауэр. Девушка грустно улыбнулась и выглянула в окно. Она очень сомневалась, что в нынешние времена высокой минимальной зарплаты и короткого рабочего дня барону фон Райхштейну удается заполучить хоть какой-то обслуживающий персонал, не говоря уже о гувернантке. А окружающая природа, независимо от своего великолепия, мало что значит для привыкших к городской суете и жизни людей.

Но Виктория отправилась в Австрию без всяких иллюзий. Замок фон Райхштейн находился в отдаленном округе, а ближайший островок цивилизации — деревня Райхштейн, где сейчас с минуты на минуту остановится поезд. Виктория поежилась. Она боялась и ничего не могла поделать. В конце концов, а кто бы не боялся? Связи крестной с фон Райхштейнами ограничивались детской дружбой с кузиной нынешнего барона, пожилой баронессой сомнительных доходов, которая проводила большую часть времени в Лондоне и других столицах, пользуясь великодушием друзей. То малое, что. она знала о своем семействе, не воодушевляло. Изолированное положение замка ограничивало связи, и, хотя было известно, что на попечении Виктории будет десятилетняя девочка, недавно перенесшая паралич, что не позволяло ей учиться в пансионе, слухи настораживали, если не сказать больше. Очевидно, она была прямо-таки зеницей ока для своего отца, и за три месяца ее выздоровления барон нанимал третью гувернантку, что не предвещало хороших отношений.