Джулиана Морис - Фея домашнего очага

Стар натянуто улыбнулась.

— Знаете, досадно, что мы с вами знакомы недавно, запас взаимной вражды у нас пока маловат.

Мгновение Ной растерянно смотрел на нее, потом рассмеялся.

— Наверное, в детстве ваш язычок доставлял вам немало бед.

— Постоянно. Но только не дома — родители считали это формой самовыражения. Они просто бредят самовыражением.

— Узнав ваших родителей, я вполне готов в это верить. А как вы сумели подружиться с Маккитриками? Сомневаюсь, что они увлекаются здоровым питанием.

Стар пожала плечами.

— Это долгая история. Мои родители познакомились с ними в колледже... Но послушайте, быть может, я не очень подхожу на роль матери, но тем не менее хочу принимать участие в жизни Бекки.

Едва эти слова слетели с ее губ, как сидящая в ней дочь Евы съежилась от страха. Стар хотела, чтобы Ной Брэдли воспринимал ее именно как женщину. Но с другой стороны, она была честна перед собой. В ее планах на будущее детям места не оставалось. Судьба Бекки занимала ее постольку, поскольку она дала обещание Амалии.

Ной бросил на нее сердитый взгляд.

— Замечательно. Два года моя племянница для вас не существовала, теперь вам вдруг вздумалось ее увидеть. Потом вы снова потеряете к ней интерес и вернетесь к вашей прежней жизни.

Стар целую минуту не находила нужных слов.

— Бекки для меня существовала. Я посылала ей подарки и виделась с ней, когда приезжала домой. Конечно, не очень часто, но у меня такая работа.

— Знаю. Да еще такая чудесная — ведь человечество не вылезает из войн и бедствий, и, таким образом, вам не грозит опасность остаться безработной.

— Вы... вы... — Находчивость решительно покинула Стар. Ей захотелось ударить Ноя, чтобы согнать с его красивого лица презрительное выражение. Но поскольку насилие исключалось, Стар произнесла курдское ругательство, которому научилась во время одной из своих поездок, и сбросила с себя пиджак прямо на розовый куст. — Идите к черту! — огрызнулась она и двинулась прочь.

— Постойте! — Ошеломленный Ной сдернул с куста свой пиджак и услышал звук рвущейся ткани. Вот досада! Деликатности у него не больше, чем у носорога. Как же теперь поправить дело? — Стар, пожалуйста, подождите! — Он догнал ее перед самым магазином и схватил за руку. Стар резко обернулась, и он успел увидеть, как гневное выражение ее лица на мгновение сменилось страдальческим. — Что с вами?

— Со мной все в порядке. — Тем не менее она потерла левое плечо. — Кошачьи царапины слегка беспокоят.

Ной вздохнул, не поверив ей.

— Послушайте, извините меня, я в самом деле хватил через край. Но я не люблю репортеров.

— Вот сюрприз! Кто бы подумал!

Ной снова вздохнул. С тех пор как погиб Сэм, он не прекращал борьбы с Маккитриками. К несчастью, Стар, оказавшаяся другом Маккитриков и крестной матерью Бекки, поневоле попала в центр баталии.

— Вас не было в стране, когда разбились Амалия и Сэм; вы вряд ли сможете понять меня.

Стар устало кивнула.

— Я не знала о том, что произошло. Мне даже не удалось поговорить с Рейфом. Он звонил сегодня утром, но я уходила гулять.

— Об этом несчастном случае очень много и не очень объективно писали. Маккитрики владеют газетными трестами и состоят в дружбе со всеми, кто хоть что-то собой представляет в Орегоне, включая губернатора.

— А они какое имеют к этому отношение?

— Самое прямое. — Ной сильно потер затылок. — Сэм им никогда не нравился. Они считали, что с его стороны было дерзостью жениться на их дочери. Может быть, Амалия рассказывала вам о той неприязни, которую они к нему испытывали?

— Они не испытывали к нему неприязни, — возразила Стар.

— В самом деле?

— Ну хорошо. Допустим, они предпочли бы видеть Амалию замужем за кем-то другим, — произнесла Стар, морща носик. — Но в основе своей Маккитрики неплохие люди.

Ной решил, что основа эта запрятана на самом дне Марианской впадины. Он набрал в легкие побольше воздуха, сознавая, что глупо верить Стар. Но ведь его брат и свояченица доверяли ей...

— Маккитрики обвинили в случившемся Сэма. Суть их претензий сводилась к следующему: если бы он не женился на их дочери, она не оказалась бы вместе с ним в том самолете, — произнес он едко.

— Мне жаль. Это, конечно, несправедливо, — прошептала Стар.

Ной отвернулся и стал смотреть на город. Внизу под холмом река Колумбия несла свои воды в океан, который сверкающей серебряной лентой тянулся через весь горизонт на западе. Тянулся через века. Ною необходимо было сознавать, что есть в этом мире нечто вечное, чего нельзя выхватить из бытия, уничтожить одним телефонным звонком, как Сэма. Ной почувствовал во взгляде Стар сострадание — но он уже с трудом переносил жалость. О его брате жалели все — друзья, сослуживцы, даже продавцы в универмаге. Все «понимали». Но разве могли они действительно понять? Он потерял единственного родного человека, который оставался у него на свете, кроме Бекки. Еще одной потери ему не вынести.

— От меня они тоже не в восторге, — добавил он резко. — Вероятно, они изменили бы свое отношение, будь я светилом в своей области, но это не так. Я обыкновенный практикующий терапевт, к тому же не играю в гольф и не стремлюсь разбогатеть за счет своих пациентов.

— В этом нет ничего плохого.

— Благодарю. Но вам никогда не убедить Маккитриков, что я подходящий опекун для их внучки.

Стар поморщилась. Амалия росла в окружении нянюшек и служанок и для своей Бекки хотела совсем другого детства. Старшие Маккитрики при всей своей порядочности родителями были никудышными.

— Ну хорошо. — Стар скрестила на груди руки и взглянула ему прямо в глаза. — Они никогда не любили Сэма, они не одобряют вашей кандидатуры, они владеют газетными трестами. Но почему из-за этого надо ненавидеть всех журналистов?

— Вы не представляете, как все это происходило. Газеты дружно обвинили в катастрофе Сэма, будто он допустил ошибку. — Ной сердито взмахнул рукой. — Не было никакой ошибки. Сэм был замечательным пилотом. А когда Бекки передали на мое попечение, репортеры принялись преследовать меня, выражая сомнения в моей пригодности на роль опекуна.

— О!.. — Стар произнесла одно только коротенькое междометие.

— Вы понимаете? — обернулся к ней Ной. — Я чувствовал себя так, словно со всех сторон окружен акулами.

— Я фотокорреспондент, — сказала Стар, — и к акулам никакого отношения не имею. Большую часть своего времени я провожу, фотографируя природу, а это совсем другое.

Ной замялся, припомнив мысли, которые пришли ему на ум этим утром. Стар уважала свою профессию. Она не согласилась бы копаться в помойках, подобно тем репортерам, которых на него напустили Маккитрики.