Линн Грэхем - Благородный соблазнитель

– Ты не имел права! Ты хоть представляешь, что я пережила? – на октаву выше, чем следовало бы, заявила она. – Я боялась, что ты увезешь Сами в Кварам и я никогда больше его не увижу!

– К счастью для тебя, я человек более щепетильный, чем ты, – сухо проговорил Джасим.

– Но ты мог хотя бы предупредить меня о своих планах!

– Я пытался дозвониться до тебя.

Элинор достала мобильный телефон и увидела CMC-сообщения о пропущенных звонках. Гнев ее улегся. Джасим действительно пробовал связаться с нею.

Но Джасим еще не закончил:

– Что касается разрешения, то почему я должен испрашивать его у тебя? Разве ты просила его у меня, когда почти на год лишила общения с сыном?

Элинор беспокойно затопталась на месте, краска отлила от лица. Он ударил ее в самое больное место.

– Тогда все было иначе. У меня имелась на то веская причина.

– Нет, не было, – резко отрубил Джасим, словно по лицу ее хлестнул. – Ты могла бы игнорировать мои родительские права только в том случае, если бы я был недостойным родителем. Прерывая наш союз в день бракосочетания, ты беспокоилась только о себе и о своих чувствах в тот момент. И не говори мне, что ты думала о том, как твое решение отразится на ребенке или на мне!

Элинор понимала, что он прав в своих обвинениях. Она подскочила к письменному столу и ухватилась за его край в поисках опоры. Стоило ей взглянуть на Джасима, и горький гнев узлом завязался у нее внутри. Его дурманящая красота точно ножом прорезала ее защиту. Джасим походил на равнодушную безучастную статую, отлитую из бронзы. События, разрывавшие ее на части, похоже, совершенно не затронули Джасима. Его сдержанность как бы потешалась над ее эмоциональностью, и она ненавидела его за это.

– Как я должна была себя чувствовать после того, что Ямина сказала тебе в день нашей свадьбы? – в отчаянии бросила она ему в лицо. – Ты воспользовался мною в своих интересах, а мне полагалось проглотить унижение и спокойно рассуждать о том, какой отец из тебя выйдет?

– Я не пользовался тобою. Ты видишь соринку у меня в глазу, а в своем бревна не замечаешь, – иронически усмехнулся Джасим. – Разыграв сценку с исчезновением, ты поставила меня в ужасное положение. Я был вынужден сообщить отцу о том, что женился на тебе, но не мог предъявить ему свою жену!

– Любая женщина ушла бы после такой унизительной свадьбы! – беспомощно огрызнулась Элинор. – Ты ненавидел каждую минуту брачной церемонии и даже не потрудился скрыть это!

Его черные глаза были холодны.

– Я знал, что делаю это без родительского благословения, и меня мучила совесть.

– Я предложила тебе уйти до начала церемонии, – напомнила ему Элинор.

– Пустые бесполезные слова, – усмехнулся Джасим. – Незаконное рождение навеки приговорило бы нашего сына к жизни в тени. Он никогда не узнал бы моей семьи и не смог бы занять место, принадлежащее ему по праву. Я не мог этого допустить.

– Зря ты не объяснил мне всего этого, – горько вздохнула Элинор. – Но ты держал меня на расстоянии, на котором держат людей посторонних, так что я не собираюсь извиняться за то, что понятия не имела о подводных течениях твоего решения! Ты не проявлял внимания к моим чувствам, и я никогда, никогда не прощу тебе этого!

Зациклинность Элинор на событии, казавшемся ему тривиальным, была непонятна Джасиму. Почему женщины так нерациональны? Свадьба как свадьба; они все еще состоят в браке, по-прежнему официально муж и жена. Он посмотрел на Элинор. Она побледнела от злости, зеленые глаза сверкали на фоне безупречной кожи лица. Тициановские кудри тоже излучали вибрирующий свет, от которого он был не в силах оторвать глаз. Его взгляд упал на пухлые губы, потом на ее соблазнительную грудь, ходившую ходуном от прерывистого дыхания. Джасима охватило невероятное желание.

– Не смей смотреть на меня так! – предупредила его Элинор, всей кожей ощущая разряды электрических искорок в воздухе. Ее и саму бросило в жар.

– Ты моя жена, – протянул Джасим. – А я не был с женщиной с тех пор, как расстался с тобой.

Это признание поразило Элинор в самое сердце. Она считала, что их брак с его стороны чистая формальность, и не ждала от Джасима верности. Она была уверена, что он разведется с ней. В последние месяцы беременности она рисовала себе картинки, как Джасим угощает обедом и вином и укладывает в кровать более опытных, чем она, женщин, кружит им голову, как когда-то вскружил ей. Узнать о том, что все это время он воздерживался от интимных связей, было приятно. Ему наверняка было трудно усмирять свою буйную плоть, подумалось ей, и она вновь вспомнила проведенную вместе с ним ночь.

– Я знал, что найду тебя, – добавил Джасим.

– Мне бы хотелось сейчас увидеть Сами, – поспешила попросить Элинор. Ей не терпелось вырваться из комнаты и изгнать из памяти страстные сексуальные образы, преследовавшие ее. Может, именно это она ненавидела в Джасиме больше всего: его способность превращать ее в чувственное создание, чуждое голосу разума, к которому она привыкла и на который полагалась всю свою жизнь.

Джасим с интересом наблюдал переливы краски на ее щеках, пока ему не пришло в голову, что она разыгрывает застенчивость, чтобы произвести на него впечатление. Но его подозрения насчет ее истинной сущности больше не поддавались логике. Разве корыстная женщина порвала бы узы брака с таким богатым мужчиной, как он, и даже не потребовала с него алименты? Конечно, у нее было драгоценное бриллиантовое кольцо, но денег, вырученных за него, явно не хватало на безбедное существование, и ей пришлось искать работу. Ее скромное место в офисе тоже не соответствовало выстроенной им логической цепочке, признался он, раздумывая, насколько сильно она привязана к Сами. Действительно ли она любит его? Или Сами – оружие против него, Джасима?

Он проводил ее наверх, в комнату, рядом с которой сидела няня, готовая откликнуться на первый же плач малыша. Сами крепко спал. У Элинор комок подкатил к горлу. Мальчик даже не подозревал, какая битва разгорелась вокруг него. Мысль о том, что она может потерять сына, ужасала Элинор.

– Как же нам разрешить этот спор? – с надрывом спросила она Джасима.

– У нас есть только два варианта. Я везу Сами в Кварам одного, или ты едешь с нами в качестве моей жены, – сказал он, легонько подталкивая ее к выходу.

– И это, по-твоему, все варианты, которые у меня имеются? – возмутилась Элинор, когда они вышли в холл.

Слуга широко распахнул дверь библиотеки, Джасим предложил Элинор сесть.

– Конечно, если ты решишь остаться в Лондоне и вести самостоятельную жизнь, я щедро компенсирую тебе передачу Сами под мою опеку. Ты станешь очень богатой женщиной, – проинформировал ее Джасим, решив устроить проверку ее привязанности к ребенку.