Дорис Уилкс - Любовь — это серьезно

— Как ты вошел?! — воскликнула она, немного оправившись от потрясения. К тому же ее неприятно задела та фамильярность, с которой он отозвался об их садовнике.

— Дверь была не заперта, — пояснил Том, небрежно взмахнув рукой. — Внизу тебя не было, из чего я сделал вполне обоснованный вывод, что ты наверху. — Его голос буквально сочился ехидством. — Должен заметить, замужество пошло тебе на пользу. — Он нагло уставился на ее полную высокую грудь, обтянутую розовым шелком. — А что, твой муж и хозяин тебя полностью удовлетворяет?

— Чего ты от меня хочешь? — спросила Тори, пропуская мимо ушей его недвусмысленный намек.

— Того, что и раньше. — Передернув плечами, Том оторвался от косяка и переступил с ноги на ногу. — Переспать с тобой. Хотя бы разок... Эй, не психуй! — Он предостерегающе поднял руку, как бы защищаясь от молний, которые метал взгляд Тори. — Я могу во время остановиться и признать свое поражение. Я все понимаю. Придется мне удовольствоваться небольшой статеечкой.

Тори настороженно покосилась на Тома.

— Статеечкой? — Она не на шутку встревожилась, зная, какой бессовестный тип Дигби. — Какой еще статеечкой?

Он ухмыльнулся, облизнув губы. Слишком чувственные и пухлые для мужчины, привычно подумала Тори.

— Не волнуйся, никакой грязи. Так... пару строчек о том, что чувствует человек, возвращаясь домой. Твоя версия событий. Почему ты так долго не ехала в дом родной, а приехав, решила остаться. Была ли это любовь с первого взгляда с этим твоим богатым, как крез, кузеном. В общем, обычная романтическая белиберда. Ну, ты знаешь... работала в газете. Читатели любят такие штуки.

— А не пойти ли тебе подальше...

Том расхохотался.

— Да ладно тебе, детка. Нет, я, конечно, могу и пойти, но тогда, работая над статьей, мне придется полагаться исключительно на свою память. А кое-какие известные мне факты вполне тянут на средний масштабов скандальчик. Я, может, чего-то недопонимаю, но сдается мне, твой драгоценный супруг будет не очень доволен, если ему попадется газета с моим изложением событий. Одно дело, спать с сомнительной особой, которая, можно сказать, запятнала доброе имя семьи, другое дело — жениться на ней. Или ты ему ничего не рассказывала?

Из соседней комнаты донесся какой-то шум, и у Тори упало сердце. Она только теперь вспомнила о женщине, которая периодически приходила к ним убираться. Женщина была очень хорошей и милой, но с одним существенным недостатком: жутко болтливой. О Господи...

— Ты бы лучше вошел, — прошептала Тори, сдаваясь. А что ей еще оставалось делать? Если горничная увидит Дигби, Винс непременно об этом узнает. Страшно даже подумать, что будет потом.

Том шагнул в комнату с самодовольной ухмылочкой. Точно жокей, только что успешно взявший первый барьер, промелькнуло в голове у Тори, а по ее спине пробежал неприятный холодок.

— Красивая спаленка. — Дигби восхищенно оглядел комнату и снова нахально уставился на молодую женщину, которая действительно выглядела более чем соблазнительно, стоя у открытой дверцы гардероба в одном только шелковом белье и с распущенными по плечам волосами. — Святые угодники! — Он как будто раздевал ее взглядом, горящим, голодным. — Ты, наверное, сводишь его с ума!

Тори хотела надеть черный шелковый пеньюар, который лежал на кровати, но Том схватил его первым и спрятал за спину.

— Нет. Мне больше нравится брать у тебя интервью, когда ты в таком виде. — Он мерзко улыбнулся. — Во всяком случае, это немного собьет с тебя спесь.

Когда Дигби расхохотался, Тори уловила запах спиртного.

Господи Боже мой! Сейчас ей больше всего хотелось повернуть время вспять. Лучше б они никогда не встречались. Лучше б она никогда не изливала ему свою душу, душу одинокой и несчастной девочки-подростка...

Но, как говорится, прошлого не вернуть.

Интервью вышло кратким. Тори старалась отвечать на вопросы Дигби по возможности лаконично и отвлеченно. Она ненавидела Тома до глубины души. Ее раздражало в нем все: то, как он нагло держался, запах его дешевого одеколона. То, что он вообще находился здесь, в ее спальне.

— Ну вот, — улыбнулся Дигби минут через пятнадцать, убирая в карман блокнот и ручку. Тори же эти пятнадцать минут показались сущей пыткой. — А ты боялась. Ничего страшного не случилось, верно? А в благодарность за то, что ты так любезно уделила мне свое драгоценное время — возьми, вот. Не хочу, чтобы ты замерзла, солнце мое.

Том бросил ей пеньюар, который Тори схватила на лету, и, прижав его к груди, едва прикрытой розовым шелком, обессилено опустилась на кровать. И в это мгновение дверь спальни открылась. Молодая женщина в ужасе обернулась.

— Винс!

— Какого черта здесь происходит?

Винс потрясенно уставился на Тори, потом перевел взгляд на Дигби, потом — снова на Тори. На его лице читалось неверие, недоумение, боль. Краем глаза Тори заметила, что Том стушевался и попытался отодвинуться подальше от разъяренного хозяина дома.

— Спросите у вашей жены... Это она меня пригласила.

Тори не верила своим ушам. Том, хоть и напуганный до полусмерти, не утратил своей врожденной наглости. Он обвинял ее, Тори! Неслыханное нахальство!

— Ну, давайте... спросите...

Винс, однако, не стал ни о чем спрашивать. Его лицо было искажено яростью, взгляд метал молнии. Тори знала, о чем он подумал. И еще она поняла, что переубедить его будет непросто, если вообще возможно.

— Уходи, Дигби. Сам уходи, если не хочешь, чтобы я спустил тебя с лестницы. — Сжав кулаки, Винс надвинулся на Тома.

Тот не стал дожидаться, пока Ллойд исполнит свою угрозу, и метнулся к двери, точно лис, спасающийся от своры гончих.

— Винс, это не то, что ты думаешь! — в отчаянии протянув к мужу руки, Тори привстала с кровати. — Я...

— Сиди на месте! — Он шагнул к ней с таким угрожающим видом, что Тори невольно отшатнулась. — Я хочу посмотреть, как выглядит неверная жена, когда ее застают едва ли не в объятиях любовника!

О Господи! Неужели он вправду подумал...

— Ничего у нас не было... — Тори готова была разрыдаться.

— Да неужели? — Винс рассмеялся, жестко и холодно. — Расскажи мне, как это было, Виктория. Расскажи. Ты тоже его умоляла, как умоляешь меня?

— Прекрати! — Тори закрыла уши руками, но Винс грубо отнял ее руки.

— И как долго у вас это тянется? Когда все началось? Еще до нашей свадьбы? — Он с такой силой сжал запястья женщины, что ей стало больно. Его руки дрожали. — Или уже после?

— Нет! Между нами ничего нет! — Она должна была убедить его, сделать так, чтобы он ей поверил.

— Ничего? Это теперь так называется?

Ну, конечно. А что еще он должен был подумать? Тори болезненно поморщилась.

— Винс, прошу тебя... пожалуйста...