Рене Бернард - Водоворот страсти

— Я не могу…

Хейли улыбалась, глядя на него, и кровь стекала с ее волос. Капли дождя обжигали ему кожу. И она начала смеяться…

Гален проснулся от собственного удушающего крика, полного страха и боли. Ему сразу же стало неловко. Он стыдился даже перед собой своей слабости, которая вынуждала его кричать и плакать, словно он был маленьким ребенком, который боится темноты. Сон казался бессмысленным, однако от пережитого кошмара он весь вспотел, а от эротических видений в лице мисс Морленд пришел в возбуждение.

Гален отбросил одеяло и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Потом он поднялся и принялся ходить взад и вперед по спальне.

Наконец усталость положила конец его душевным терзаниям. Однако вряд ли такой способ лечения можно было назвать удачным, все равно надо было ложиться спать, но страх перед ночными кошмарами мешал снова лечь в постель. Гален скользнул взглядом по часам на камине. Еще не наступила полночь. Он взъерошил волосы, удивляясь, как можно так разволноваться из-за женщины.

Сегодня в выставочном зале он внимательно следил за ней, пытаясь найти следы пережитых страданий. Но похоже, она была довольна как своим выбором, таки всей жизнью. Более того, она смеялась над любовью, считая ее глупостью, причем с такой наивной самоуверенностью, от которой перехватывало дыхание. Но когда он смело заигрывал с ней, она краснела и смущалась, словно невинная девушка, выказывая любопытство и наивный интерес к его прозрачным намекам. Его отчаянный флирт выглядел рискованно, она могла испугаться и удалиться от него, но он выиграл, она явно прониклась к нему симпатией, — награда за его смелость. Когда же появился «дорогой» мистер Трамбл и очень кстати прервал их разговор тет-а-тет, Гален, к своему удовольствию, заметил явное раздражение, мелькнувшее в ее глазах.

Надев халат, Гален прошел к конторке возле окна.

— Пора выходить из тени, Хейли, — произнес он вслух и зажег лампу. — Да и вашей тете пора принять участие в нашей игре, уверен, что она только и мечтает об этом.

Вынув из ящика лист писчей бумаги, он на минуту, задумался, а затем принялся писать. Скрип пера о бумагу оказывал успокаивающее действие, прогоняя остатки ужасных сновидений вместе с тревогой.

«Дорогая миссис Шоу.

Надеюсь, что, обращаясь к вам с письмом, я не позволяю себе лишнего, поскольку только недавно был представлен вам и вашей племяннице. Не могу не выразить вам своего беспокойства: сегодня днем я узнал, что вы не совсем здоровы и поэтому не смогли посетить выставку вместе с мистером Трамблом и мисс Морленд.

Я также хотел бы воспользоваться возможностью заверить вас, что сделал все от себя зависящее, чтобы ваш светский календарь был заполнен. Пожалуйста, сообщите мне, если можете, от кого вы получили приглашения, чтобы я мог поторопить тех, кто опаздывает с приглашениями. Вы и ваша прелестная племянница не вправе отказывать себе в удовольствиях, на которые так богат лондонский сезон. Я весь к вашим услугам, буду признателен, если вы ими воспользуетесь.

Не хочу, чтобы вы думали, что мой интерес вызван желанием выглядеть лучше в глазах небезызвестной вам леди. Вот поэтому я убедительно прошу вас ничего не говорить вашей племяннице о нашей переписке. Мне кажется, она несколько болезненно воспримет мою помощь по причине врожденной тактичности и гордости, но я не имею ничего против. Леди с таким утонченным чувством гордости достойна восхищения и самого деликатного обхождения. Как я уже говорил, она кажется слишком прелестной девушкой, чтобы пропустить то лучшее, что может предложить лондонский сезон.

С глубоким почтением, эсквайр Гален Хоук».

Гален внимательно перечитал письмо, чтобы убедиться в точности выбранного им тона, колеблющегося на грани между сдержанной вежливостью и откровенным приглашением к тайному заговору. Это была тщательно спланированная, хотя и грубовато задуманная игра с целью не только расширить круг светских знакомств Хейли. Миссис Шоу не была глупа, она, конечно же, понимала, что он мог бы все осторожно разведать и получить нужные сведения, не отправляя никакого письма. Но такая просьба раскрывала его истинные намерения. И он надеялся обрести в ее лице союзника.

— Если я вас правильно понял, миссис Шоу, то вы, как большинство женщин, обожаете заговоры и интрижки.

Гален аккуратно сложил письмо и запечатал его личной печаткой.

— О каких интрижках вы тут говорите?

Гален как пружина распрямился и взглянул в темный угол, откуда раздался неожиданный вопрос. В тени недалеко от дверей стоял Майкл Радерфорд, его внушительную фигуру можно было узнать даже в сумраке.

— Черт, это вы Майкл?.. Могли бы постучать, прежде чем войти!

Майкл осклабился:

— Ха, и лишить себя такого удовольствия? Кроме того, я не хотел тревожить напрасно вашу прислугу. Ведь должны же они отдыхать?

— Не слишком ли поздно для светского визита? — Гален решил напускным ворчанием замаскировать тихую радость по поводу внезапного вторжения друга в спальню. Спрашивать же Майкла б том, как ему удалось проникнуть сюда, пройти через весь дом и остаться незамеченным, было бесполезно. Майкл был крепкий орешек!

— Перестань прятаться в тени. Лучше присядь, как и подобает приличному гостю.

Майкл пожал плечами и вышел на середину.

— Да, согласен, что несколько поздно. Но, проходя мимо, я заметил огонек в окне и понял, что вы не спите.

Он подошел к потухшему камину и нагнулся, как будто хотел погреться у воображаемого огня. — Чуть раньше я натолкнулся на Эша, и тот сказал, что ищет Джосаю. По твердому убеждению Эша, Джосая единственный из нас, кто не утратил вкуса к развлечениям.

— Да, они оба умеют извлекать пользу из нашего общего недуга. Пусть их осуждает кто хочет, но только не я. У меня самого… рыльце в пушку.

— Все мы не ангелы, — согласился Майкл, отходя от камина. — А о какой интрижке вы только что говорили?

Галену очень хотелось соврать, но, глядя в стальные, серого цвета глаза Майкла, он понял, что ему не удастся обмануть друга. Майкл обладал безошибочным чутьем на ложь. Кроме того, Галену не хотелось подвергать их дружбу опасности из-за подобного пустяка. Ему было неприятно, что он скрыл все от Роуэна.

— Так, пустяки, Радерфорд. Хочу кое-кому слегка отомстить.

Майкл скептично ухмыльнулся:

— Месть нельзя считать пустяком, Хоук.

— Вероятно, вы правы. Но в любом случае это мор личное дело, я не хочу вовлекать в него никого из вас.

— Вас кто-нибудь обидел? Кто-то нанес вам личное оскорбление? — настойчиво расспрашивал Майкл, присаживаясь напротив Галена.

— Я обещал Джону и действую от его лица.

Майкл откинулся на удобную спинку кресла и задумчиво переспросил: