Мэгги Робинсон - Полночная любовница

Лоретта заплела волосы в косу, зажгла еще один канделябр и села за секретер. Письмо к Джеймсу далось ей легко. С Беатрикс она была осмотрительнее, взвешивая каждое слово. Завтра она отправит их с Мартиной, дав ей денег, дабы избежать зависимости от Кона.

Она задула свечи и прошла по толстому ковру к золотой кровати. День выдался изматывающим и волнующим. Ей придется найти душевное равновесие на следующие шесть месяцев, если она не хочет к концу срока испустить дух.

С этими мыслями Лоретта наконец и уснула.

Письма она написала вчера. С тех пор не произошло ничего такого, чем можно было бы заполнить новые страницы или время. По привычке она проснулась рано, хотя на этот раз ее разбудило не звонкое «кукареку» петуха Цезаря, а веселое насвистывание, доносящееся из одного из задних садиков. Лоретта сомневалась, что среди них есть еще хотя бы один такой же роскошный, как у нее. Она потянулась на своем маленьком балкончике и украдкой посмотрела поверх высоких стен. Мартина принесла ей завтрак в постель, но Лоретта разочаровала ее, сев на стул рядом с окном, позволяя утреннему ветерку остужать ее лицо и вареные яйца.

Потом она приняла ванну, оделась и еще раз обошла дом, на этот раз без Надии, заглядывая в каждый сундук и под каждую пышную подушку, она восхищалась произведениями искусства. Наконец, выбрав книгу для чтения, она на несколько часов устроилась в своей зеленой гостиной наверху, но не в состоянии была вникнуть в смысл прочитанного. Мысли то и дело блуждали: Лоретта задавалась вопросом, что сделает Сейди, когда получит ее письмо, и гадала, когда придет Кон.

Когда Надия нашла ее, выяснилось, что ее уже ждут внизу к ленчу. Еще не успев проголодаться после завтрака, Лоретта хотела было отказаться, но вспомнила свирепое лицо Квалхаты и отложила книгу. Кухарка, очевидно, приняла ее слова близко к сердцу, ибо порции на этот раз были меньше, а блюда еще изысканнее. Лоретта все ела и ела, пока ей не стало казаться, что еще немного, и она лопнет.

День тянулся нестерпимо медленно. Не было ни посетителей, ни магазинов. Была корзина со штопкой, к которой Лоретта даже не прикоснулась. День чудесный, и она немного прогулялась по саду, любуясь яркими желтыми птичками, порхающими с ветки на ветку. Сидя в солнечном квадрате, она смотрела на окна соседнего дома, занавешенные кружевным тюлем, и думала: интересно, другие любовницы также скучают, как и она? Возможно, они могли бы образовать что-то вроде «союза любовниц» и устраивать, так сказать, заседания его членов, где могли бы вместе выпить чаю — или чего-нибудь покрепче — и жаловаться на своих покровителей. Лоретта усмехнулась.

— Над чем ты смеешься? — К ней шел Кон, который сегодня выглядел истинным маркизом. Бутылочно-зеленый сюртук и светло-коричневые бриджи подчеркивали совершенство его фигуры, широкий ослепительно белый галстук — совершенство лица.

— Добрый день, милорд. Я не ждала вас до вечера.

— Мне захотелось взглянуть, как ты тут. — Кон сел рядом с ней. Их бедра соприкоснулись, и Лоретта подавила желание придвинуться ближе.

— К вашему сведению, умираю от скуки. Кон вскинул бровь.

— Вы же знаете, я не привыкла к безделью. В Винсент-Лодж полным-полно работы, и потом, есть еще мои ученицы.

На этот раз Кон поднял обе брови:

— Ты — учительница?

— Я не тупая! — горячо возмутилась Лоретта.

— Ну разумеется, нет. — Кон взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

Лоретта села прямо, хотя Кон продолжал держать ее руку.

— Сестры Трамболь умерли, как тебе известно. Несколько раз в неделю кое-кто из деревенских девочек приходит к нам, и мы… мы беседуем на разные темы. — Она задрожала, когда Кон стал рисовать круги на ее ладони. Сладкий трепет пронзил ее до самых кончиков пальцев.

— Итак, — лицо Кона было мрачным, — ты теперь благовоспитанная обедневшая старая дева, которая помогает детям расширить их кругозор?

— Все не так уж плохо, — прошептала Лоретта.

— Я могу дать тебе больше.

Лоретта высвободила руку.

— Тебе не удастся заставить меня почувствовать себя полезной здесь. Квалхата чуть не перерезала мне горло, когда я вторглась на ее кухню.

— Моя дорогая, любой уважающий себя повар или кухарка были бы очень недовольны, если бы кто-нибудь вторгся на их территорию, — насмешливо заметил Кон.

Щеки Лоретты жарко вспыхнули. Когда-то она была полной неумехой в домашних делах.

— Думаешь, я не умею готовить? Я многому научилась. Пришлось. — Она вспомнила о дюжинах подгоревших завтраков, обедов и ужинов, которые ей приходилось съедать, пока Сейди не взяла кухню под свой контроль.

— Не сомневаюсь. — Кон резко встал. — Ежели желаешь почувствовать себя полезной, пойдем наверх.

— Сейчас? — Лоретта сглотнула.

— Сейчас.

Она поднялась со скамейки и отряхнула юбки. Все надежды на скрывающий недостатки свет свечей сгорели под безжалостным солнцем. Когда-то она без стеснения обнажала перед Коном свое тело при свете дня, но тогда она была глупой девчонкой. Впрочем, и теперь, похоже, она не слишком-то поумнела, если ее сердце неистово стучит в предвкушении.

— Как пожелаешь.

Лоретта все время ощущала на себе взгляд Кона, пока он шел следом за ней по выложенным плитками садовым дорожкам, затем через холл. Он подхватил ее, когда она споткнулась на лестнице, потом твердо обнял за талию, и они продолжили подниматься вместе. Он ничего не сказал, однако нажим пальцев был красноречиво властным: она принадлежит ему, и он не позволит ей упасть.

Или уйти.

Кровать была уже разобрана, а в камине потрескивал огонь. Должно быть, Надия или Мартина получили соответствующие указания, когда он приехал. В доме было тихо. Интересно, подумала Лоретта, слуг отпустили на полдня или велели им не выходить из своих комнат? Как стыдно сознавать, что им прекрасно известно, какую роль она здесь выполняет.

Лоретта стояла неподвижно, пока Кон расстегивал на ней платье, развязывал нижние юбки и раздевал вплоть до кружевных подвязок и чулок. Несмотря на пылающий огонь, тело ее покрылось гусиной кожей. Кон взял ее за плечи и отступил назад, словно оценивая свое приобретение. Лоретта вызывающе вскинула подбородок.

Двенадцать лет назад она бы дразняще улыбнулась и поинтересовалась, нравится ли ему то, что он видит. Она могла бы даже отскочить от него и закружиться по комнате, распустив волосы. Он поймал бы ее — уж об этом она бы позаботилась, — и они, хохоча, вместе упали бы на кровать. Повалились бы друг на друга в безумии торопливых, лихорадочных поцелуев и неуклюжих объятий. Судя по тому, что было позапрошлой ночью, Кон с тех пор изрядно отточил свое мастерство.

Кон был у нее первым и единственным любовником. Все ее попытки в одинокой девичьей постели воскресить их лето были бледной имитацией в лучшем случае. Этот мужчина стоит перед ней сейчас, загадочный и отстраненный, хотя их разделяет расстояние лишь одной вытянутой руки.