Сабрина Филипс - Подари мне надежду

На этот раз Либби не услышала возгласов и приветствий. Вместо этого присутствующими овладело молчаливое благоговение, коллективная надежда.

Георгиос улыбнулся Либби и учтиво наклонил голову:

– Благодарю вас, миссис Деликарис. Теперь, если не нужно всех опрашивать, – он свирепо посмотрел на Спайроса, на лице которого отражались страх и ужас, – я хотел бы наконец поднять бокал: за кандидатов на выборах этого года и их жен!

– За кандидатов и их жен! – повторили присутствующие, поднимая бокалы.

– И пусть победит лучший!

Когда Георгиос под аплодисменты спустился с подиума, ошеломленный Рион уставился на Либби. Да, он знал, что именно она имела в виду, говоря, что «он один из вас». Но она тем не менее сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь ему.

Рион ожидал этого меньше всего. Но теперь Рион начинал ее понимать. Возможно, она не желает быть женой человека с прошлым, как у него, но в ней есть сострадание к тем, кому больше не на что надеяться.

– Благодарю, – высокопарно прошептал он ей на ухо, когда люди стали расходиться.

Либби в знак признательности склонила голову. А потом они направились в сад. Но она не позволяла себе радоваться даже тогда, когда Стефанос и другие члены команды Риона подошли к ней и высказались по поводу удачной вспышки гнева Спайроса и ее сообразительного ответа. Ей не нужна была их благодарность – благодарность Риона значила намного больше, но она понимала, что, если не перестанет держать себя в руках, оставаясь с Рионом наедине, рискует проговориться ему о своей любви.

«А это будет ужасно глупо», – твердила себе Либби, непринужденно беседуя и попивая шампанское, пока вечеринка продолжалась. Хотя теперь она знала, что все это время Рион был движим добрыми намерениями, у нее нет свидетельств того, что у него сохранились какие-либо чувства к ней. Или того, что он способен понять, почему она оставила его. Наоборот, если их первоначальное соглашение остается в силе, – а Рион никоим образом не показывал ей, что соглашение расторгнуто, – значит, завтра он подпишет документы о разводе и закончит с ней все отношения.

К тому времени, когда толпа стала редеть и Либби снова оказалась рядом с Рионом, она снова возвела между ним и собой стену.

– Пошли, – прошептал он, кивая на дом. – Мы сделали все, что могли.

Георгиос зарезервировал для них одну комнату. Если Либби не хочет разрушить плоды упорного труда сегодня вечером, ей придется ночевать вместе с Рионом.

– Ах, мистер и миссис Деликарис. – Она услышала позади голос Георгиоса, когда они проходили через атриум. – Вы уходите отдыхать? Самое время. Завтра будет трудный день для вас. – Он заговорил тише, встав между ними и обняв обоих за плечи: – Пойдемте. Я бы предпочел, чтобы вы об этом не говорили, потому что я зарезервировал для вас лучшую комнату в доме.

«Может быть, там хотя бы будут две отдельные кровати?» – оптимистично предположила Либби.

Георгиос вручил Риону ключ и провел их по главному коридору, который начинался от вестибюля, затем по более узкому коридору направо, где высокие стены от пола до потолка были расписаны красивыми картинами в неоклассическом стиле.

Либби повернулась на месте, на время забыв о беспокойстве, когда с благоговением посмотрела вверх.

– Эта часть резиденции открыта для посетителей? – спросила она, задаваясь вопросом, не слишком ли поспешный вывод сделала о том, что в новой части города нечего смотреть, когда составляла туристический маршрут.

– Да, конечно, – ответил Георгиос. – Резиденция мэра в действительности принадлежит жителям Метамейкоса. У мэра есть разрешение достраивать здание. Это крыло было построено мэром Леандером в восемнадцатом веке. Крыло, в которое мы направляемся, было построено моим предшественником. Но на самом деле мы просто хранители резиденции.

Она понимающе кивнула.

– Я экскурсовод, – объяснила Либби, – и провожу экскурсии для маленьких групп. Я бы с удовольствием добавила посещение резиденции в тур, который я сейчас разрабатываю.

Георгиос казался восхищенным, но в то же время озадаченным:

– И вам нравится ваша работа?

– Да, – искренне сказала Либби. – Я ее люблю.

Он повернулся к Риону, округлил глаза и всплеснул руками:

– В точности как моя жена! Всю свою жизнь я поступаю благородно – усердно работаю, чтобы не пришлось работать ей, – и все же она настаивает на том, чтобы работать! Я никогда этого не понимал.

Его слова заставили Либби вслушаться.

До нее быстро дошел смысл слов Георгиоса, и прошлое предстало перед ней в ином свете. После того как они с Рионом поженились, Либби думала, что он хочет добиться успеха в жизни, купить дом получше, не беря денег у жены. Но это не был вопрос амбиций, это был вопрос чести! А что наделала она? Она ушла.

Чувство вины нахлынуло на нее с новой силой, и она не заметила, что они замедлили шаг и Георгиос только что нажал на золотую квадратную кнопку на стене. Только теперь она поняла, откуда взялся этот кодекс чести. Дело не только в том, что Рион грек. В детстве ему пришлось беспомощно наблюдать, как его мать должна была работать день и ночь, чтобы содержать его с братом.

И вдруг Либби осознала, почему Рион никогда не понимал, зачем для ощущения свободы ей нужно работать и жить одной. Для его матери свободой мог стать ее дом и муж, который бы ее содержал. У Либби екнуло сердце. Рион все это ей давал…

Внезапно раздался легкий металлический звон, отрывая ее от размышлений.

– Вот. Комната на верхнем этаже, прямо напротив лифта.

Лифт? Сердце Либби бешено заколотилось.

– Хм, я лучше пойду по лестнице, если не возражаете, – резко произнесла она, в отчаянии глядя мимо Георгиоса в сторону другого крыла здания, отыскивая лестницу. – Мне нужно пройтись после вкусного ужина.

Рион насмешливо ее оглядывал, не понимая, что происходит. Вероятно, она боится того, что может себе позволить, когда останется с ним наедине в замкнутом пространстве? Ну хорошо…

Георгиос покачал головой и неодобрительно произнес:

– Мой сын женат на англичанке, которая едва съедает листик салата! Разве Рион вам не говорил, что греки не любят слишком худых женщин? Особенно если предстоит долгий путь в спальню. – Он тихо хохотнул, предлагая ей пройти вперед, когда открылись двери лифта, и Рион поблагодарил его за гостеприимство. – Доброй ночи, – пожелал им Георгиос, и двери лифта медленно закрылись.

В ту же секунду, как закрылись двери, сердце Либби принялось учащенно колотиться в груди, ее дыхание стало частым, резким и прерывистым.

– Ты в порядке?

– Я не езжу на лифтах, – выдохнула она, упершись рукой в двери, положив голову на согнутый локоть.

Рион мгновенно понял смысл ее слов и положил руки ей на плечи. Он развернул ее к себе лицом: