Кэтрин Гарбера - Любимец фортуны

— Не говори глупостей. Как ты могла так подумать? Я беспокоюсь из-за тебя.

— Дело в том, что фотография совсем не плохая. И раз я работаю с Генри, мои фотографии неизбежно будут время от времени появляться в бульварных журналах.

Пока она старалась успокоить сестру, она поняла, что будет именно так, как она говорит: если она станет поддерживать отношения с Генри, бульварная пресса начнет за ней охотиться. А значит, она должна подготовиться к тому, чтобы рассказать ему все, чтобы он сам мог решить, стоит ли продолжать иметь с ней дело.

Потому что, если она сама не скажет ему правду, ее рано или поздно разнюхают газетчики.

— Мне пора, Бетанн. Поговорим позже.

— Хорошо, — неохотно сказала Бетанн. — Пока. Будь осторожна.

— Пока, дорогая.

Астрид рассеянно смотрела на погасший дисплей. Она не знала, как говорить об этом с Генри. Голова опять стала болеть, а таблетки она забыла в магазине.

Да, понедельник — день тяжелый. Это верно.

Мобильный телефон Генри зазвонил как раз в тот момент, когда он закончил тренировку в гимнастическом зале. Он посмотрел на дисплей. Звонил Эдмонд, адвокат Малькольма. Какую-то секунду Генри сомневался, стоит ли отвечать на этот звонок.

— Девоншир, — сказал он, вместо приветствия.

— Это Эдмонд. Найдется ли у вас для меня время сегодня утром?

— Не уверен. Почему бы вам не позвонить моей помощнице? Она могла бы заняться вашим делом.

— Мне хотелось бы поговорить с вами вне вашего офиса. Речь идет об условиях соблюдения морали, которые поставил Малькольм.

Генри не слишком встревожился. Он знал, что не сделал ничего аморального.

— Ну, если хотите... В здании, в котором располагается ваша контора, есть кафе. Мы можем встретиться там через двадцать минут.

— Хорошо.

Генри принял душ, оделся и позвонил к себе на работу.

— Студия звукозаписей «Эверест». Секретариат Генри Девоншира.

Уже звук ее голоса сам по себе заставил его улыбнуться. Многое в ней оставалось для него тайной, но постепенно он узнавал ее все лучше и лучше.

— Это Генри. Я немного задержусь в гимнастическом зале. Есть что-нибудь срочное?

— Я говорила с Джефом. Он и Стивен хотят провести еженедельную встречу здесь. Я просмотрела финансовые документы. Цифры гораздо выше, чем в то же время в прошлом году. Хорошая новость для тебя.

— Да, здорово. Я в самом деле могу обскакать их, — сказал Генри.

— Я уверена — победа за тобой.

— За нами. Это будет успех всей команды. Что-нибудь еще?

Она молчала. Он слышал шуршание бумаг.

— Ну... В «Хелло» есть фотография нас с тобой.

— И что мы делаем?

— Целуемся. В тот вечер, когда ты отвез меня домой. В первый день нашей совместной работы.

— Ну что я могу на это сказать? Мне очень неловко. — Он не мог понять, расстроена она или нет. Может быть, Эдмонд хотел поговорить с ним именно по этому поводу? — Я должен извиниться?

— Не говори глупостей. Папарацци — часть твоей жизни.

— Но не твоей, — сказал он.

— Нет. Но это не так ужасно, чтобы заставить меня сбежать. Пока.

— Пока? Я должен буду сделать так, чтобы быть уверен, что ты не изменишь свое мнение.

— Я так много для тебя значу?

Его телефон запищал, показывая, что ему звонят, и он на секунду заколебался. Он не мог сказать Астрид, что влюбляется в нее все сильнее. Что когда они вместе, он успокаивается — так же, как тогда, когда там, на стадионе, впервые понял, что добился чего-то сам.

— Думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос, — ответил он, понимая, что на самом деле вовсе ей не ответил. — Извини, я вынужден принять второй звонок.

— Что ж, тогда до свидания.

Он отключился. У него было скверно на душе, но что он мог поделать? Астрид усложняла его жизнь во многих отношениях, но каждый раз, когда они бывали вместе, ему хотелось остановить время. И это было опасно, ведь он давно дал себе слово ни от кого не зависеть, сохранять самостоятельность, даже играя в команде, никого не подпускать слишком близко.

Даже не посмотрев, кто звонит, он рассеянно нажал клавишу «ответить».

— Девоншир.

— Генри, это мама. Почему ты не познакомил нас с девушкой, с которой ты встречаешься?

Генри не имел привычки знакомить своих женщин с матерью, о чем и объявил ей.

— Да, но она не принадлежит к тому типу женщин, с которыми ты обычно имеешь дело. По крайней мере, мне так показалось. Или я не права?

— Я не знаю, — честно ответил он матери и себе самому. — Она моя секретарша.

— А нет ли тут столкновения интересов?

— Нет. Ее карьера тут ни при чем.

— Генри Девоншир, у мужчин все по-другому. Малькольм никогда не говорил после нашего разрыва, что перестанет меня записывать. Я сама. Я не могла видеть его, когда мы больше не были вместе.

— Мама, тут все не так.

— Я совершенно уверена — именно это ты себе говоришь. Если тебе не безразлична эта девушка, решай, настолько ли она отличается от всех предыдущих, чтобы ты захотел представить ее своей семье. А если нет — рви с ней как можно скорее, и пусть идет дальше по жизни.

Мама отключилась, а Генри смотрел и смотрел на свой телефон. Он не думал о том, как их отношения могут сказаться на Астрид и ее карьере. А ведь она с самого начала сказала ему, что карьера важна для нее.

Он вышел из раздевалки и отправился в кафе, где его ждал Эдмонд. По телефону Эдмонд заметил, что предпочел бы поговорить лично, и не в офисе, где их могли прервать. Генри решил — это означает, что адвокат не хочет, чтобы Астрид неожиданно вошла в кабинет, как иногда делают секретари. Они назначили встречу в этом кафе, потому что контора Эдмонда находится в том же доме. Адвокат уже сидел за столиком и встал, чтобы обменяться рукопожатием с Генри.

— Как поживает Малькольм?

— Генри, я бы с удовольствием выяснил, не хочет ли он видеть вас у себя.

Генри покачал головой:

— Сейчас не могу. Я занят превращением студии звукозаписей «Эверест» в лучшее подразделение компании.

— Это действительно так. И Малькольм, и я приятно удивлены вашим прогрессом. Поэтому я пришел сюда сегодня. Мне было бы очень жаль, если бы вы проиграли состязание из-за какой-то женщины.

Генри не понравилось, что об Астрид говорят как о «какой-то женщине».

— Астрид — не просто девочка, с которой я встречаюсь.

— Рад это слышать. Уверен, Малькольм тоже будет рад. Но смотрите, чтобы в газеты не попало что-нибудь менее невинное, чем поцелуй.

— А как здоровье Малькольма? Ему не лучше? — спросил Генри.

— У него бывают хорошие дни и плохие дни. Больше ничего сказать не могу.

Генри кивнул и посмотрел на часы:

— Мне пора.

Оба встали и направились к двери.

— Раскаивается ли Малькольм в том, что так и не женился?

— Не знаю, сэр. Я никогда не обсуждал с ним этот вопрос. — Генри хотел пройти в дверь, но Эдмонд удержал его за руку. — Мне кажется, он раскаивается в том, что вы и ваши братья — чужие люди. Что так мало знакомы друг с другом.