Кэтрин Гарбера - Любимец фортуны

— Нет, сэр. Мне говорили, что работа будет крайне утомительна.

Она на это и рассчитывала. Ей нужна была утомительная работа, чтобы не оставалось времени думать о своей погубленной жизни.

Он кивнул и одарил ее этой своей полуулыбкой.

— Как правило, мы не будем сидеть в этом офисе. Мне бы хотелось вести дела из моего дома в Бромли или моей лондонской квартиры. А по вечерам мы будем слушать музыкантов.

— Это меня устраивает, сэр. — Честно говоря, ей не нужно было много спать.

— А теперь к делу. Я хочу, чтобы вы завели файл с информацией от некоторых агентов — искателей талантов. Я пришлю вам электронное послание с именами людей, которые работают на меня.

Она кивала и по мере того, как он излагал ей условия работы, делала для себя заметки. Генри, хотя газеты представляли его эдаким плейбоем, создал сеть, которую мог использовать для бизнеса.

— Что-нибудь еще?

— Да. Я умею распознавать талантливых исполнителей, когда слушаю их выступление, но хочу слышать независимое мнение.

Она кивнула.

— Почему, сэр?

— Вероятно, потому, что я именно такой человек, на которого рассчитывают все эти исполнители. Я молод, общителен и знаю сцену. Подозреваю, что эти качества развили во мне чутье к нашему делу. А как насчет вас, Астрид?

— Я люблю музыку. — Сразу по переезде в Лондон она погрузилась в его ночную жизнь. Она и ее сестра Бетанн жили вместе, выполняли черную работу и проводили большинство ночей с друзьями в клубах. Но потом Бетанн стала помощником юриста и невестой, и ее жизнь изменилась. — Меня наняли отчасти потому, что я была личным помощником Даниеля Мартина.

— А что вы предпочитаете? Какого типа музыку вы любите?

— Такую, в которой есть душа, — сказала она.

— Это...

— Старомодно?

— Нет, интересно.

Выйдя от него, она постаралась сосредоточиться на работе. Но ей очень понравился Генри. Гораздо сильнее, чем должен нравиться начальник. А он — ее начальник.

Об этом надо помнить постоянно, если не хочешь опять остаться с разбитым сердцем и пустым счетом в банке.

Генри наблюдал за ней, когда она шла к двери. Он решил, что его новая личная помощница — умненькая, забавная, немного слишком бойкая. Ее присутствие в его офисе, в его команде сделает его работу гораздо приятнее.

Многие считали, что он — не более чем знаменитый спортсмен и филантроп, но Генри была свойственна и деловитость. На самом деле он играл всерьез, и мало кто знал, что работать он мог еще серьезнее.

Этот урок преподал ему его отчим, Гордон Фергюсон. Впервые они встретились, когда ему было восемь лет, за два года до того, как Гордон и его мать поженились. Гордон, теперь старший тренер «Лондон айриш», тогда был только помощником тренера. Но он помог Генри так отточить технику игры, что тот превратился в одного из лучших капитанов своего поколения.

Кабинет Генри находился на верхнем этаже здания компании «Эверест групп». Это была угловая комната с приятным видом на Лондонский Глаз на другом берегу Темзы. Но он оглядывал этот удачно расположенный кабинет с чувством некоторого неудовлетворения: он знал, что не сможет работать в таком отгороженном от мира, стерилизованном помещении.

Ему требовалось выйти наружу.

Но сперва он хотел узнать немного больше о своей помощнице и о работе, за которую взялся.

Сначала, когда Генри только узнал о предложении Малькольма, ему было все равно, выйдет он победителем из этого состязания или нет, но теперь, здесь, в нем заговорил дух соревнования. Не зря Федерация регби назвала его игроком года. Он хотел быть лучшим.

Только лучшим.

Он просмотрел подготовленные Астрид отчеты, делая пометки и стараясь не думать о стройных ногах этой девушки. И о ее улыбке, о ее полных нежных губах. Пока она сидела тут, напротив него, он не раз спрашивал себя, каковы могут быть эти губы на вкус. Да, она очень, очень привлекательна.

Он считал, что заводить романы там, где работаешь, неразумно, но он знал себя и знал — его помощница его интригует. Он решил, что не должен обнаруживать свой интерес к ней, если Она сама не проявит интереса к нему. Она была нужна ему для победы в этом состязании, а победа, честно говоря, была для него гораздо важнее любовного приключения.

— Генри?

Астрид стояла в дверях. Ее стриженые вьющиеся волосы касались щек. Ему на самом деле нравилась ее короткая юбка в обтяжку. В этой клетчатой юбке и сапогах до колен девушка казалась выше ростом. Гладкий черный свитер обтягивал ей грудь, и Генри вдруг осознал, что смотрит на нее не отрываясь.

Астрид тихонько кашлянула.

— Да, Астрид?

— Я должна пойти в юридический отдел относительно некоторых деталей нашего предложения Стеф. Вы не возражаете, если я какое-то время не буду отвечать на телефонные звонки?

— Конечно нет. Ведь это ненадолго.

Он уже успел оценить положительные моменты работы в большой компании. Тут можно давать поручения и знать, что они будут исполнены быстро. А это именно то, что ему сейчас нужно. Иногда, в перерывах между сделками, касающимися спортивной обуви и безалкогольных напитков, Генри выполнял работу продюсера — в одиночку. Кроме того, он в течение двух сезонов выпускал спортивное шоу для детей. Конечно, он пользовался преимуществами, которые давала ему его слава, но иногда приходилось самому делать и всю черную работу. Тогда он злился.

Она улыбнулась:

— Я хотела сделать вам приятное.

— И преуспели в этом, — ответил он.

Она ушла, а он повернул кресло так, чтобы смотреть в окно, а не на закрытую дверь. Он всегда держался немного сам по себе, и это ему нравилось. Но желать кого-то, кто работает на тебя... Он решил, что она будет у него чем-то вроде прораба.

Он должен помнить, что она — его служащая. Следствием романа его матери с продюсером записей ее песен явились конец ее музыкальной карьеры и его, Генри, появление на свет. Иногда он спрашивал себя, жалеет ли она об этом. Она никогда не обсуждала эту тему.

Он отогнал эти мысли. Теперь иные времена. Люди ко многому относятся не так, как в семидесятых годах. И все-таки ему не хотелось бы, чтобы Астрид чувствовала себя неуютно в офисе рядом с ним.

Но, с другой стороны, он понимал, что не сможет долго сопротивляться желанию схватить Астрид в объятия и попробовать эти шаловливые губки на вкус.

Зазвонил телефон. Он снял трубку:

— Генри Девоншир.

— Генри? Это мама.

Ему нравилось, что она всегда называет себя, хотя знает: он ни в коем случае не может ее ни с кем перепутать.

— Привет, мам. Как дела?

— У меня к тебе просьба, — сказала Тиффани Мелоун-Фергюсон. — Ты знаешь кого-нибудь на Четвертом канале?

Он знал там кое-кого и опасался, что мама хочет опять попытаться оказаться в центре внимания. Когда поп-звезды и знаменитости семидесятых-восьмидесятых годов стали появляться в спортивных шоу Четвертого канала, мама чуть не сошла с ума и решила, что, раз его единоутробные братья уже большие, она тоже может попытать счастья.