Кетлин О'Брайен - И жизнь подскажет…

И в этот миг заметила, что к толпе присоединился новый зритель. Сначала Хилари увидела только серые брюки; подняв голову, она с ужасом заметила знакомую улыбку и ямочки на щеках.

На сей раз Коннер Сент-Джордж не ограничился вежливой улыбкой. Он хохотал, держась за бока.

Хилари встретила взгляд его смеющихся голубых глаз. Ноги у нее подкосились, и девушка плюхнулась на пол.

Коннер понимал, что смеяться в такой момент нехорошо. Но сохранять серьезность оказалось выше его сил. Он надеялся только, что его хохот потонет в общем веселье.

Кто бы мог поверить, что эта девушка, такая серьезная и строгая днем, вечером способна дурачиться, как школьница? Он-то принял ее за типичную деловую женщину, спокойную, собранную и холодную как ледышка. Но теперь, в коротенькой, высоко задравшейся при падении юбочке, со смешным хвостом на голове, смущенная, раскрасневшаяся, Хилари казалась совершенно другим человеком.

Вот она поднялась на колени, одернула юбку и смерила Коннера таким убийственным взглядом, словно он лично изобрел земное тяготение. Зеленые глаза гневно сверкнули… Нет, это та же самая Хилари Ферфакс. Огонь и лед. Похоже, ей не слишком-то нравится, когда над ней смеются!

Коннер протянул руку, тщетно стараясь убрать с лица улыбку.

— Простите, что прерываю вашу забаву, — произнес он так серьезно, как только мог. — Но я завтра уезжаю в Северную Каролину, поэтому хотел бы переговорить с вами сегодня.

От него не укрылось, как она приводила себя в порядок. Несколько взмахов ресниц — и исчез гневный блеск в зеленых глазах. Несколько глубоких вдохов — и пропали со щек красные пятна. С выражением холодной вежливости Хилари, опершись на его руку, поднялась с пола и тут же ее выпустила. Не грубо, но вполне однозначно. Похоже, в десятку лучших друзей мисс Ферфакс ему не попасть.

— Хорошо, мистер Сент-Джордж, — ответила она. Обычно таким тоном разговаривают дамы, одетые в строгий деловой костюм. — Пойдемте в дом, там и поговорим.

Коннер следовал за Хилари по пятам. Девушка чувствовала, как сверлит спину его пристальный взгляд. Наконец они вошли в гостиную. Обставляя ее, Хилари отдала дань романтической стороне своей натуры: кружевные занавески на окнах, сосновая мебель в стиле первых поселенцев, диван с розовыми подушками и всюду — свежие цветы.

Она не сомневалась, что этот интерьер покажется Коннеру отвратительно слащавым. Сам-то он, несомненно, приверженец минимализма, любитель стали, хрома, электроники и абстрактной живописи. Словом, человек, созданный для одиночества.

Хилари, не останавливаясь, прошла через гостиную и повела незваного гостя к себе в кабинет — единственное помещение в доме, более или менее подходящее для делового разговора. Но Коннер не спешил, остановившись перед одной из фотографий на стене: с большого цветного снимка улыбалась маленькая девочка — сама Хилари в свой четвертый день рождения.

Сентиментальный снимок был выдержан в мягких, чуть размытых тонах. Девочка стояла по пояс в траве; желтое праздничное платьице и золотисто-рыжие волосы развевались на ветру. Она смотрела прямо в камеру широко открытыми, доверчивыми глазами. В то счастливое время, когда мама с папой еще любили друг друга, Хилари умела доверять людям…

— Прелесть, — тихо произнес Коннер, не отрывая глаз от снимка. Ямочки на щеках мелькнули и пропали, словно он испытал какое-то интимное чувство, которым не хотел делиться с миром. — Какая прелесть!

— Все четырехлетние дети прелестны, — холодно отозвалась Хилари, стоя у двери и ожидая, когда он войдет. — Закон природы.

Кажется, он рассмеялся, но так коротко и тихо, что это могло и почудиться.

Окна кабинета выходили во внутренний дворик. Вечеринка была в полном разгаре, и веселые звуки рок-н-ролла проникали даже сквозь стекло. Хилари села за стол и предложила Коннеру кресло в углу.

— Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

Прежде чем ответить, он поудобнее устроился в кресле, окинул взором сперва кабинет, а затем и его хозяйку. Хилари мысленно поблагодарила Бога за то, что по крайней мере кабинет выглядит по-деловому.

Молчание длилось не меньше минуты; наконец Коннер заговорил.

— На прошлой неделе, — начал он сухо и напряженно, словно сама необходимость говорить об этом ему претила, — Марлин пригрозила покончить жизнь самоубийством.

Хилари окаменела. Несколько мгновений она молча смотрела на Коннера; в глаза, как часто бывает в моменты шока, бросались какие-то незначительные детали. Например, седина на висках. Не рано ли он начал седеть? Сколько ему лет? Марлин что-то об этом писала — кажется, тридцать три…

Но дело не в этом. Он только что сказал… Хилари попыталась собрать воедино бешено скачущие мысли.

— Нет! Не может быть! — воскликнула она, словно желая уничтожить только что прозвучавшие слова. Верно, после гибели мужа Марлин впала в депрессию, но в ее письмах не было ни слова о самоубийстве, ни малейшего намека на это!

— Вы так думаете? — Он наклонился вперед, так что их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. — Однако это правда.

— П-почему? — с трудом прошептала Хилари. Ей вдруг стало трудно дышать. Этого не может быть! Всего две недели назад она получила письмо от кузины… — Когда?

— Около десяти дней назад. — Не отвечая на первый вопрос, он откинулся в кресле и провел рукой по волосам — первый признак нервозности, замеченный ею у Коннера Сент-Джорджа. — Не думаю, что она говорила серьезно, но все же…

— Все же?! — хрипло повторила Хилари и, прочистив горло, продолжала: — Угроза самоубийством дело нешуточное! Это всегда… — ей снова пришлось откашляться, — всегда крик о помощи!

«Как я могла не заметить! — думала она, судорожно сжав губы. — Как могла не понять, что ей настолько плохо!»

Коннер сухо кивнул.

— Вы правы. Положение отчаянное. Не забудьте, мисс Ферфакс, она носит ребенка моего брата. И если попытается покончить с собой, ребенок… — Коннер замолчал. Хилари видела, как движутся желваки у него на скулах. — Я же говорил вам. Дело не в том, что я ищу, на кого бы свалить утомительное дежурство при будущей мамаше. Тут действительно нужна помощь. Нужны вы.

— Безусловно, ей нужна помощь, — озабоченно ответила Хилари. — Но, может быть, здесь скорее поможет профессионал, специально обученный…

— Нет, — нетерпеливо прервал ее Коннер. — К врачу она обращаться не хочет. Говорит, что может откровенно разговаривать только с вами, своим единственным настоящим другом, как она полагает. Кроме того, у вас есть некоторый опыт в этой области.

Откуда он знает? Хилари сердито уставилась на Коннера, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Неужели Марлин?.. Господи, не могла же она делиться с ним семейными тайнами!