Эмили Джордж - Потому что люблю

А куда идти или ехать? С маленьким ребенком на руках, она не может просто сесть в первый попавшийся поезд и мчаться куда глаза глядят. Не может устроиться на любую, даже самую малооплачиваемую работу. Раньше ей было все равно, а теперь... Господи, да ведь ей некуда идти, и денег у нее нет! Единственное, что можно сделать, это вернуться в Галифакс к тете Терезе... Нет, что-то не очень хочется.

А вещи... Она огляделась вокруг и пришла в отчаяние. Ее собственные вещи поместятся в одной сумке, а как собрать все, что нужно Клэр, — одежду, бутылочки, игрушки, одеяло, коляску, кроватку... Да, и еще лошадку!

Джо посмотрела на игрушку и расстроилась еще больше — невозможно было взять ее с собой, а Клэр даже не садилась на чудесную лошадку! Можно было только представить, сколько удовольствия доставит она ребенку: малышка будет смеяться, качаясь и держась за пышную гриву... Если увезти Клэр сейчас, то она никогда не увидит лошадку.

Тогда что же? Оставить дочь? Эта неожиданная мысль напугала Джо так, что у нее внутри все похолодело.

Тем не менее, следовало обдумать и этот вариант. Подрастая в доме Пойндекстера, Клэр ни в чем не будет нуждаться, окруженная заботой и любовью бабушки и дяди. В противном случае ее ожидает невозможность попробовать что-либо вкусненькое, иметь новую игрушку, красиво одеться. Нет, это и представить невозможно...

Но тогда и родной матери с ней рядом не будет... Выходит, история повторяется? — подумала Джо. Неужели ее мать испытывала те же чувства, что терзали ее сейчас? Сердце защемило от тоски — должно быть, та немало страдала, а Джо всегда считала мать эгоистичной и жестокой. Оказывается, порой обстоятельства заставляют женщину отдавать ребенка — разве можно допустить, чтобы дитя видело несчастья своей матери?

Джо подошла к кроватке, обычной деревянной кроватке, которую Кэтрин прислала в тот же день, когда была отвергнута пышная, похожая на торт, колыбель. Клэр спала, держась ручкой за край покрывала, ее пухлые щечки розовели. Какое прелестное дитя! Джо смотрела на дочку и беззвучно плакала, сердце ее разрывалось от горя.

Затем она вернулась в свою комнату и присела к туалетному столику, уронив голову на руки. Как быть? Невозможно оставаться в этом доме и мучиться от безответной любви. И невозможно оставить Клэр. Но и взять ее с собой тоже нельзя. Значит, все же придется оставить... Но Джо знала: раз уж она уйдет, то не вернется, не сможет вернуться даже ради того, чтобы повидаться с девочкой, — тогда будет куда труднее уйти от нее опять!

Поймет ли ее когда-нибудь Клэр? Простит ли? Надо бы написать письмо, а потом, когда Клэр вырастет, Дэвид отдаст ей послание матери. Если только захочет...

Джо порылась в ящиках, нашла блокнот и ручку и стала писать:

«Моя любимая Клэр! Я надеюсь, что ты прочтешь эти строки, когда станешь уже взрослой и сможешь простить меня за это...»

Слеза, скатившаяся по щеке, упала на письмо, буквы расплылись. Джо смяла листок, взяла другой и начала писать заново:

«Моя дорогая крошка! Ты должна знать, что я очень люблю тебя и всегда буду любить. Мне так трудно оставить тебя, сердце мое разрывается на части, но я считаю, что так будет лучше для тебя...»

Джо перечитала написанное и недовольно поморщилась: слишком пронизано жалостью к самой себе. Не пойдет. Она уставилась на чистую страницу и, нервно кусая конец ручки, думала, как же ей объяснить той, будущей и незнакомой Клэр, почему ее мать приняла столь страшное решение — бросить младенца и уехать...

Она израсходовала полблокнота, завалила стол комками бумаги, но так и не смогла найти нужные слова, не сумела объяснить свой, пока предполагаемый, поступок. Внизу раздался звонок. Да это же Кэтрин! Она обычно приходила в это время выпить чаю, повидаться с внучкой... А Джо обо всем на свете позабыла.

Она сгребла бумагу в кучу, которую засунула в ящик комода. Вечером надо попробовать снова, раз сейчас ничего не получилось. Да и следует побыть с Кэтрин... Джо причесалась, зашла в детскую, взяла на руки проснувшуюся Клэр и поспешила вниз.

Мать Дэвида уже шла им навстречу, за ней с важным видом шествовал Саймон, нагруженный пакетами, на которых красовались золотые эмблемы самого дорогого магазина в Монреале.

— А вот и мой ангелочек! — защебетала она, протягивая руки к внучке. — Прелесть моя, куколка! Ну, улыбнись своей бабушке. Что это ты сегодня такая серьезная?

— Ей, кажется, надо сменить штанишки, — заметила Джо. — Она только что проснулась.

— Ах, боже мой, какая неприятность, — рассмеялась Кэтрин, беря Клэр на руки. — Мамочка права, ангел мой, ты вся мокренькая. Нам надо быстренько переодеться, да? Можно, я займусь этим? — спросила она Джо.

— Конечно, — ответила та, вымученно улыбаясь. — Учтите, там может оказаться большой сюрприз.

— А что нам до этого, правда, моя драгоценная? Подумаешь, грязный подгузник. — Кэтрин поцеловала внучку в носик. Потом взглянула на Джо и нахмурилась: — Ты что-то бледная... Плохо себя чувствуешь?

— Ну, я... я просто немного устала, — запинаясь, ответила она. — У нас с Клэр выдалась беспокойная ночь. Кажется, у нее режутся зубки.

— Бедняжка! — искренне посочувствовала Кэтрин. — Слушай, а может, ты вздремнешь, а? Пару часиков поспи, а я присмотрю за малышкой. Не волнуйся, все будет хорошо.

— Вам нетрудно? — спросила Джо, обрадовавшись неожиданной возможности побыть одной и обдумать все еще раз.

— Что ты? Какие трудности! — заверила ее та. — С удовольствием займусь внученькой. Пойду сейчас переодену ее, а потом мы с ней отправимся гулять. Такой чудесный солнечный день! А ты отдохни хорошенько, увидимся за чаем.

— Ладно... Только вы, пожалуйста, посидите с Клэр в тенечке, — предупредила Джо и, увидев, что Кэтрин удивленно на нее смотрит, сообразила, что давать указания этой бабушке не нужно. — Извините, вы все знаете лучше меня. Я так... В общем, спасибо. Пожалуй, я, правда, прилягу.

Кэтрин пошла в ванную переодевать свою любимицу, горничная побежала в детскую за вещами для Клэр, а Джо отправилась в свою комнату. Она не легла, а села у окна. Вскоре в саду появилась бабушка с внучкой на руках. Саймон принес плед и расстелил его на земле в тени раскидистого клена.

Джо наблюдала за тем, как мать Дэвида играет с малышкой, слышала заливистый смех своей Клэр, и сердце у нее щемило. Как она может лишить Кэтрин внучки? Как может оставить девочку без бабушки — такой любящей, заботливой? Нет, это будет несправедливо!

Голова у нее раскалывалась, даже в висках стучало, напряжение было таким, что все тело ломило. Какое там прилечь! Все, что ей было сейчас необходимо, — это прогуляться по парку. Она не была там с того дня, как встретила репортеров.