Лиз Филдинг - Рецепт любви

Но он, слегка вздернув бровь, сказал только:

— Не знал, что вы с ней знакомы.

Прежде чем она нашлась с ответом, Люк подхватил ее под локоть и открыл дверь:

— Хорошо, договорились: сначала прогулка, потом обед.

И совсем не считаясь с протестующими возгласами Полли, вывел ее на улицу.

Нежный и мягкий, как лучшее мороженое, подумала она: сначала холоден, потом его сладость тает во рту.

— И потом, кто-то должен прикрывать твои тылы, — принимая вид жертвы, пробормотала она.

Это выражение, произнесенное с восхитительным итальянским акцентом, получилось у нее отлично.

— Что? Это я сказал? — поразился Люк.

Полли тряхнула головой, сильно прикусила губу, напрасно стараясь удержать взрыв нервного смеха:

— Тебе нравятся спагетти — вестерны?

Ему понадобилось мгновение, чтобы среагировать, но когда он это сделал, Полли открыла, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, Люк Беллизарио умел смеяться. И когда он смеялся, казался моложе. Не таким угрожающим, но более опасным для ее сердца.

В то время, как она намеревалась прогуляться, рассматривая витрины, любуясь теми экзотическими вещами, которые не могла позволить себе, у Люка, похоже, была другая цель.

Оставив позади магазины, они свернули на маленькую улочку. Толкнув калитку у небольшого дома, он направился к входной двери, и, достав ключ из кармана, отпер ее.

Но Полли неподвижно застыла на пороге, отказываясь войти.

— Ты ведь хотела немного свежего воздуха? Тогда что ты стоишь? У меня есть маленький садик, ты сможешь немного посидеть на солнце, пока я приготовлю обед.

Его улыбка успокоила ее, протянутая рука показалась такой надежной, и впервые за последний год она почувствовала, что голодна.

— Маленький? — воскликнула она минуту спустя, когда он провел ее во дворик. — Правильнее сказать, микроскопический, но… потрясающий.

Дворик был полностью заполнен баночкам со специями и пучками душистых трав, растущих и висящих везде. Оставшееся пространство было занято маленькой двухместной скамьей.

Ее женская сущность подсказывала, что было ошибкой с ее стороны прийти сюда, но повар в ней успокоился сразу, как только она взяла лист базилика и растерла его между пальцами, наслаждаясь ароматом.

— Это как иметь частичку Италии, — она взяла из его рук стакан с вином.

— Без моря, лодки, побережья… — саркастически произнес он.

— Должно быть, там удивительно.

— Старая площадь, вечерами полная людей, горы…все это, — он сделал размашистый жест рукой.

— Тебе, наверное, очень не хватает этого. Но ты скоро возвращаешься, да? — она присела на скамью.

Люк опустился рядом, откинувшись, почти не касаясь ее.

— В следующем месяце. У моей семьи тоже ресторанный бизнес, правда, не такой большой, как у Валентине. Я приехал сюда подучиться кое-чему, чтобы затем вернуться и принять дела у отца.

Он не казался воодушевленным этой идеей, и внезапно Полли почувствовала желание придвинуться, взять его за руку. И предложить довериться ей.

— А ты, Полли? Какие у тебя планы на будущее? — спас он ее от неосмотрительного шага.

— Уж конечно не занять место отца. В нашей семье я неудачница.

— Ты о своем деле? Но это было не банкротство, просто опыт.

— Это ты так говоришь.

Сейчас ей хотелось рассказать ему все, и она продолжила:

— Один из компаньонов был моим женихом, Люк. А ребенок… — Он накрыл ее руку своей, останавливая. — Я была слишком занята, строя свою империю, и не замечала, что творится у меня под носом. Я оказалась слишком глупа, чтобы разобраться с собственной жизнью, а давай представим, что мне пришлось бы управлять своим делом.

— Нет… это он, он был дураком.

И я тоже глупец, подумал Люк, в то время как Полли закрыла глаза, подставляя лицо солнечным лучам. Хотя наступил октябрь, казалось, что вернулось лето, так было тепло.

У нее хотя бы хватило мужества бороться за свою мечту, в то время как он жил мечтой отца, стараясь превзойти своих кузенов Валентине и поднять собственные рестораны на более высокий уровень роскоши.

Когда Макс попросил его приехать, чтобы дать им немного перевести дух, он хватался за любые предлоги, чтобы уклониться от этого.

Отец не был против. И к тому же в семействе Валентине начался переполох, вскрывший парочку скелетов в шкафу. Пристальные взгляды, длинные собрания, Стефании с похоронным лицом после столкновений с отчимом, Роберто Валентине. Долги чести, которые должны были быть оплачены…

Люк спросил себя, много ли чести продолжать жить во лжи, в то время как перед ним был пример Полли, ее планы, ее стойкость; и собственная его мечта вдруг встала перед глазами так ясно, хотя он был уверен, что ему удалось забыть.

Он отпустил ее руку, оставив ее наедине с солнцем и вином, ушел на кухню и стал готовить. Самым правильным было быстро поесть и вернуться в ресторан. И вернуться в прежнюю жизнь.

— Что делаешь?

Люк обернулся: лицо Полли порозовело от солнца, а губы напомнили ему вишни из бабушкиного сада.

— Готовлю обед. Не такой вдохновляющий, как бутерброд: просто паста с дикими грибами и сливками.

— Амброзия, пища богов! — она рассмеялась.

— Я…на самом деле…бабушка научила меня готовить… — бормотал он, чувствуя, что краснеет. Дьявол растерялся. — Схожу за петрушкой.

— Я принесу.

Вернувшись, Полли повязала передник. Люк подвинулся. Возле плиты было место только для двоих.

— Полли…

Она подняла взгляд от зелени, которую резала. От этого, как он и представлял себе, мятежный завиток выбился из прически и упал ей на глаза. Она быстро сдула его.

Нет, подумал Люк, Полли явно не понимала, насколько чувственным был этот жест, иначе она не стала бы делать этого наедине с ним…

— Да? — вопросительно произнесла она, удивленная его молчанием.

— Ничего. Только…Полли…что это за имя?

— Сокращение от Мэри.

— Но…оно же совсем другое.

— Я думаю, это одна из тех вещей, которые можно понять, только если родился англичанином.

— Мэри…

Она продолжала крошить зелень, работая ножом с отточенным профессионализмом мастера, которым, несомненно, и являлась.

Мечта, которую Люк прятал глубоко в соей душе, так глубоко, что ему почти удалось забыть о ней, внезапно растворилась, уступив место тому, что мучило его с тех пор, как Полли Брайт протянула ему испачканную руку и чарующе улыбнулась.

— Мария…

Она высыпала нарезанную петрушку в сковороду с грибами.

— Белла Мария…

И когда она повернулась и посмотрела на него, он наклонился и поцеловал эту сияющую улыбку.

Наверное, у него еще было время вернуться в прежнюю размеренную жизнь. Если бы они не обменялись поцелуем. И если бы этот поцелуй не был бы тем, чего он ждал так долго, если бы она не была той единственной женщиной, с которой сбываются мечты, которая заставляла казаться возможным любое чудо.