Джойс Дингуэлл - Красный бутон

— Идите сюда, — донесся из кухни голос опекуна, — съешьте стейк.

— Нет, спасибо.

— Да вам тут ничего не нравится — ни место, ни еда. Ну а я поем, если вы не возражаете. — Он пододвинул к себе большую тарелку и аппетитно задвигал челюстями.

Некоторое время Роуана молча наблюдала, как он ест, но потом не выдержала:

— Я передумала.

— Ну то-то же. Бросайте стейк на решетку.

Взяв в холодильнике один бифштекс, она робко подошла к плите. От нее исходил невыносимый жар, и, пока бифштекс готовился, Роуана словно поджаривалась вместе с ним. Когда стейк был готов, она шлепнула его на огромную тарелку — одну из тех, что не бьются при падении на асфальт, — и уселась напротив Джонатана.

— Ну что, — полюбопытствовал он, — не холодно? Как стейк?

— Вкусно, — откусив кусочек, призналась Роуана. Однако после всех переживаний есть она не могла — слишком устала.

Заметив, что девушка отодвинула тарелку в сторону, опекун спросил:

— Притомились?

— Да уж. — Сейчас Роуана думала о том, что может находиться за кухней и есть ли там кровать.

— Нет, там ничего нет, — заявил Джонатан, по закрывающимся глазам Роуаны без труда угадав ее мысли.

— А где же спал дядя Том?

— У меня. То есть когда он не работал. Я вам говорил, у нас всегда открыто. Но если ему нужно было выспаться, он уходил в Наргано.

— Это ваш дом?

— Да.

— А что означает это слово?

— Красный.

— Наверно, красный рассвет или красный закат?

— Нет. — Он опять закурил.

— Красный огонек папиросы? Красный бифштекс?

Он засмеялся:

— У вас еще есть силы шутить? Берите вещи и пошли.

— Но я не могу остановиться у вас.

— Почему?

— Потому. — Роуана густо покраснела. «Наверно, я стала похожа на Наргано, и этот мистер Саксби считает меня полной дурой», — пронеслось у нее в голове.

— Во-первых, что за глупости, мисс Редланд? — Он неодобрительно покачал головой. — Во-вторых, вам следует быть проще. В-третьих, я собираюсь поручить вас своей домоправительнице. Согласны?

— А тут кто останется?

— Скоро вернется Барни.

Минутное размышление далось Роуане с чрезвычайным трудом.

— Хорошо, — наконец сдалась она, — но только на одну ночь.

— А кто вам предлагает дольше? — презрительно усмехнулся опекун. Сложив грязные тарелки в большую раковину, он плеснул на них горячей водой и так оставил. Потом кивнул в сторону двери и вышел. Поколебавшись, Роуана последовала за ним.

Вывеска кафе ярко светилась разноцветными буквами, но, стоило им удалиться на несколько метров, их обступила непроглядная тьма.

— А почему фонари не горят? — удивилась Роуана.

— Это шоссе, а не центральная улица.

— А где центральная улица?

— Нигде.

— Но должна ведь в городе быть какая-нибудь улица?

— Здесь нет города.

— Ну, поселок, деревня… что-нибудь.

— Говорю вам: ничего здесь нет. Укромный Уголок — это просто точка на трассе…

Роуана уже смирилась с тем, что кафе дяди Томаса находится немного на отшибе, но чтобы вот так — совсем ничего…

— …и теперь, когда «Мальчик-с-пальчик» — ваш, вы должны понимать, как выгодно иметь рядом шоссе, — продолжал Джонатан, — но он ваш до тех пор, пока…

— Мне все отлично известно, мистер Саксби, — не очень вежливо прервала его Роуана. — Я только хочу спросить: вы что — издеваетесь?

— Ничуть. С чего вы взяли? — удивился он. — В другом месте не имело смысла открывать кафе.

— Например, кафе открываются в больших магазинах.

— Но только не такие.

— Вы правы, к сожалению, — с горечью произнесла Роуана.

Они подошли к микроавтобусу. Джонатан сел за руль, Роуана рядом.

— Ну а вы-то что тут, у черта на куличках, делаете в свободное от бифштексов время? — спросила она, когда они тронулись в путь.

— Я могу рубить тростник, заготавливать древесину — и еще много чего умею делать. — В голосе Джонатана звучала гордость за его плодородный Куинсленд.

— Смотрите! — вдруг вскрикнула Роуана. — Пожар!

В поле, недалеко от дороги, по которой они ехали, пылал огромный костер — рыжие языки пламени жадно лизали ночную тьму, чуть-чуть не доставая до неба.

— Да нет, это просто мусор жгут.

— Какой мусор?

— Прежде чем начнется уборка тростника, нужно освободиться от всего ненужного, что на нем есть, ободрать каждый побег. А тростник в Укромном Уголке рубят в основном руками, потому что у нас тут воздушная яма и ветер чертовски его крутит. В общем, он становится такой формы, что машины его не берут.

— Наверно, это очень долго?

— Барни в одиночку может рассчитывать примерно на одиннадцать тонн в день.

Буйное оранжевое пламя начало понемногу успокаиваться.

— Как красиво, — произнесла Роуана.

— Но близко лучше не подходить, — предостерег Джонатан, — оттуда бегут мыши, крысы, тараканы, иногда попадаются змеи, а еще тростниковые жабы в шесть дюймов, — он хихикнул, — прыгают прямо на вас.

Теперь они двигались по шоссе. И когда мимо них проносился грузовик, Роуана гадала, остановился бы он возле их кафе или нет.

— Вы что-то сказали? — раздался голос Саксби.

— Я говорю, — поспешила откликнуться она, — значит, вы не занимаетесь ни тростником, ни древесиной, ни бананами?

— Нет.

— Тогда, вероятно, чем-то еще в этом роде?

— Я бы сказал, что эта культура — единственная в своем роде, потому что во всей Австралии есть только одно место, где ее возделывают, и притом европейцы, чего нигде в мире больше не встретишь.

Они свернули с шоссе на узкую грунтовую дорогу, которая шла через поле.

— А тут что растет? — поинтересовалась Роуана.

— Имбирь.

— Имбирь? — Высунувшись из окна автомобиля, она вдохнула ночной воздух: запах оказался довольно резким, даже едким, это не был тот сладкий аромат имбиря, который она ожидала почувствовать. Возможно, он появлялся на определенной стадии созревания.

— Белый цветок имбиря, — мечтательно прошептала Роуана. Так называлась одна красивая песня.

— Красный, — сказал Джонатан.

— Красный? Но…

— Белым цветет дикий имбирь. Очень красивый цветок, цветок для невесты.

— Что же, между ними такая большая разница?

— Они абсолютно не похожи, ну, как хлеб и мыло. Причем наш красный — это хлеб.

Роуана чувствовала, что он ехидничает.

— Это вы так думаете.

— Так думают все производители, покупатели и экономисты.

— Не хлебом единым жив человек.

— Тем более не белыми цветками имбиря. Дикий имбирь можно употреблять очень ограниченно.

— Что, конечно, сильно ограничивает ваше стремление его разводить.

— Да. Все должно быть под контролем.

— Особенно женщины. — Роуана не знала, почему сказала это. Не иначе потому, что из всех опекунов на свете судьба выбрала для нее Джонатана Саксби.