Робин Доналд - Тропическое безумие

Рука его скользнула на ее талию, другая рука приподняла подбородок. Волнение охватило Иону. В приглушенном свете отчетливо были видны надменные черты его лица, чувственный рот и настойчивое желание в львиных глазах.

— Скажи, что ты забыла меня, — распорядился Люк охрипшим голосом.

«Да, скажи, — предостерегающе шепнул разум. — Солги ему…»

— Нет, — выдохнула Иона с томительной страстью.

«Наконец-то», — подумала она с таким облегчением, что оно затмило все ее страхи.

Иона ждала этого момента постоянно — с тех пор, как взглянула в зеркало туалетной комнаты и увидела Люка, стоявшего в дверях. Сама не понимая этого, она ждала, когда руки его прижмут ее к себе, когда губы его прикоснутся к ее губам — легко, возбуждающе.

Она ждала, когда сердце Люка забьется возле ее груди, жаждала ощутить его возбужденное тело.

Она ждала Люка.

Сладостное, непреодолимое желание наполнило каждую клеточку ее тела. Такую страсть в ней мог пробудить только Люк.

Она затрепетала, груди ее напряглись, в низу живота стало тепло. Несколько секунд Иона стояла неподвижно, пока всепоглощающая страсть не захлестнула ее с головой. Колени ее подкосились, и она упала в объятия Люка.

Он понял, что она сдалась — молчаливо, покорно. Склонив голову, он тихо прошептал ей на ухо, касаясь губами чувствительной мочки уха:

— Замечательно. Потому что я не могу забыть тебя.

Ей казалось, что она кинулась в омут с головой. Бездумно, опрометчиво отдалась страсти, настолько обжигающей и мощной, что Иона совершенно утратила здравый смысл, забыла о предосторожности и перестала ощущать реальность.

Сначала губы Люка были сдержанными и испытующими, но ее страстный отклик разжег в нем огонь, и губы мужчины отвердели, а поцелуи стали властными. В конце концов он стал целовать Иону настолько страстно и требовательно, что стало ясно: одних поцелуев ему мало.

Люк прижал Иону к себе — и бедра ее почти слились с его бедрами. Мгновенный выброс адреналина привел ее в такое возбуждение, что она перестала что-либо понимать. Бездумное влечение к мужчине переросло в чувственный взрыв, разметавший все опасения. Иона хотела его так отчаянно, что не могла совладать с собой…

— Я не понимаю, — прошептал Люк, — откуда мое невероятное желание затащить тебя в постель и никогда больше не выпускать?

Иона облизала вспухшие губы, стараясь не замечать его горящих глаз, следивших за кончиком ее розового язычка.

Неужели он испытывает к ней более серьезные чувства, чем неудовлетворенное желание? Едва ли. Люк не хочет видеть ее в своей жизни. Только — в своей постели.

— Это секс, — хрипло выговорила она.

Жестокая правда. Для него — секс, а вот для нее — нечто гораздо большее.

Люк рассмеялся:

— Так что нам делать с этим?

Иона сжалась, борясь со страстью, которая с новой силой вспыхнула в ней.

— Я тебя сейчас укушу, — пригрозила она.

Но слова ее прозвучали тихо, интимно и слишком вяло, чтобы подействовать на него. Люк поцеловал жилку, бьющуюся на ее шее, отчего Иона задрожала, отчаянно сопротивляясь искушению сдаться, позволить ему овладеть ею и погрузиться в чувственное блаженство, которое мог ей доставить только он.

— Я помню твои укусы, — прорычал Люк и нежно прикусил чувствительную кожу Ионы. — И скоро понял, что ты, как тигрица, кусаешь меня в экстазе.

— Нет, это не так, — удалось выговорить ей. Она изо всех сил пыталась подавить свои инстинкты, избавиться от власти его невероятно притягательного тела, от бездумного механического секса, который Люк предлагал ей.

— Если я не прав, почему ты дрожишь?

Качнув головой, Иона взялась за ручку двери. Дверь не поддавалась. Люк сказал что-то по-гречески, повернул ручку и толкнул дверь.

— Теперь иди, — тихо, сквозь стиснутые зубы приказал он. — Пока я не взял то, что предлагает мне твое тело. Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя, — признайся, по крайней мере, в этом.

Возмущенная собственной слабостью, Иона вздернула подбородок и произнесла ледяным тоном:

— Спокойной ночи.

Быстро проскользнув в дверь, она захлопнула ее прямо перед его носом. Подойдя к кровати, молодая женщина остановилась на несколько секунд, чтобы расслабить напряженные мышцы и подавить сексуальный голод.

Наконец, дрожа всем телом, Иона забралась под одеяло. Хотя она покинула Таити, убежденная в том, что избавилась от Люка, стоило ему бросить на нее один взгляд — и она вновь оказалась в его власти. Все это время Иона старательно подавляла бурю, которую пробудил в ней Люк, но стоило ему поцеловать ее, как чувства нахлынули на нее с такой силой, что их невозможно было игнорировать.

После Таити Иону не заинтересовал ни один мужчина. Похоже, Люк каким-то образом кардинально изменил ее.

Сам он нисколько не изменился. И по-прежнему хотел ее, но Ионе уже было мало этого.

Сердце ее пронзила боль. Вряд ли Люк прожил полтора года без женщины. Он слишком хорошо осознавал свою притягательность и цинично пользовался этим. Иона слишком хорошо это знала. Воздействие на нее Люка было настолько сильным, что душа и тело ее, заключенные в ледяную тюрьму, мгновенно растаяли.

О, это надо немедленно прекратить! Пора спать.

Легко сказать, но нелегко сделать. На следующее утро Иона проснулась с опухшими от бессонницы глазами. Ночь была ужасной, женщина чувствовала себя взвинченной, утомленной и — странно — ожидающей чего-то.

Тишина в доме означала, что Хлоя еще не проснулась. Взглянув на часы, Иона тихо вскрикнула. Она не услышала звонка будильника. Вскочив с постели, она бросилась в ванную комнату, приняла душ, надела вчерашнюю одежду, слегка поморщившись от ощущения влажного белья, которое выстирала вчера вечером.

Стараясь двигаться как можно тише, она вышла из своей комнаты.

— Доброе утро.

Иона подпрыгнула от неожиданности. Люк, кажется, крался за ней, словно хищник, карауливший жертву. Она не слышала ни единого звука. Прерывисто вздохнув, она повернулась и увидела темно-янтарные глаза, смотревшие на нее из-под нахмуренных черных бровей.

— Ты испугалась меня? — скептически поинтересовался он.

— Нет, конечно, — возразила она.

— Но что-то испугало тебя.

— Я думала, что все спят.

Это была неудачная отговорка, и Иона не обиделась, когда Люк иронически приподнял брови:

— Ты нервничаешь? Я не помню тебя в таком состоянии. — После паузы он добавил: — Для человека, обученного работать с детьми, это большой недостаток.

Признаться в том, что Лукас Микелакис — единственный человек, который влияет на нее подобным образом, Иона не могла. Точно так же приподняв брови, она проигнорировала выпад:

— Я не нервничаю, но трудно сохранять спокойствие, когда к тебе подкрадываются. Где Хлоя?