Марша Ловелл - Прелюдия к счастью

Тогда, месяц назад, Эшли приняла признание жениха за проявление искренности и ответственности. В свои двадцать четыре года она прекрасно понимала, что жизнь не автострада, по которой можно мчаться, не глядя по сторонам и не сворачивая. Но сегодня, за два дня до свадьбы, слова Саманты почему-то задели Эшли за живое. Может быть, потому что Мелвин не рассказал о дочери Питера Гэлвина? Нет. Она ведь тоже предпочла сохранить кое-что для себя. Человек не может и не должен выворачиваться наизнанку даже перед любимым. Но тогда…

— Черт возьми, малышка! Торопишься в лучший мир? Ничего не имею против — но только не тяни с собой других!

Эшли не сразу поняла, что гневная тирада обращена к ней и что у водителя новенького «мустанга» есть все основания для столь экспрессивного выражения чувств — задумавшись, она стала переходить улицу на красный свет.

— Извините. — Эшли поспешила к тротуару.

— Ладно, чего уж, — хмыкнул водитель.

Пройдя еще пару кварталов, Эшли все же остановила такси, а через четверть часа уже вышла у недавно построенного особняка с прекрасным видом на реку Джеймс. Она прошла по вымощенной серыми плитами дорожке, бросила мимолетный взгляд на показавшуюся знакомой машину возле гаража и, взбежав по ступенькам, нажала на кнопку звонка. Никто не ответил. Подождав, Эшли повторила попытку — с тем же результатом.

— Наверное, Кэрри еще не вернулась, — пробормотала Эшли себе под нос и на всякий случай толкнула дверь, которая медленно, но совершенно бесшумно отворилась.

Холл встретил ее тишиной и приятной прохладой. Эшли заглянула в кухню — никого, в библиотеку — никого. Разгуливать по чужому дому ей не хотелось, но и торчать на улице в ожидании кузины, которая, возможно, просто уснула у себя в комнате, было бы просто глупо. Оставалось только заглянуть на второй этаж и проверить задний двор.

Широкая деревянная лестница, застеленная ковровой дорожкой, привела гостью на площадку. Эшли повернула налево и подошла к комнате Кэрри. За неплотно закрытой дверью звучала музыка. Какая безответственность, с раздражением подумала Эшли и, не постучав, переступила порог.

— Я… — Она осеклась, с изумлением и ужасом взирая на открывшуюся ее глазам картину.

Мелвин Грэхем лежал на широком диване.

Пряди черных волос прилипли к потному лбу, из-под закушенных губ вырывались хриплые стоны, как у заканчивавшего марафонскую дистанцию бегуна, а длинные тонкие пальцы впились в тугие, словно футбольные мячики, ягодицы молодой женщины, восседавшей на нем в позе всадницы. Скачка, судя по всему, подходила к концу: движения слившейся в экстазе парочки становились все быстрее, стоны одного и вскрики другой звучали все громче, и наконец, достигнув финиша первой, юная амазонка обрушилась на своего партнера, который совершил еще пару отчаянных толчков и затих, откинув голову на расшитую серебром подушечку.

Эшли стояла как вкопанная.

Длинные темные ресницы дрогнули, и Мелвин открыл глаза. Руки его скользнули вверх по спине партнерши и остановились в тот самый момент, когда его взгляд наткнулся на неподвижную фигуру у порога.

— Эшли? — пробормотал он и несколько раз моргнул, вероятно надеясь, что видение исчезнет. Выражение блаженства растаяло, сменившись гримасой растерянности. — Эшли…

Лежавшая на нем красотка — сознание Эшли, существовавшее в эти секунды как бы само по себе, беспристрастно зафиксировало основные параметры обнаженного тела — лениво повернула голову, и по ее распухшим багровым губам скользнула самодовольная усмешка.

Наверное, именно эта усмешка и вывела Эшли из транса. В следующий момент она повернулась и, не говоря ни слова, выбежала из комнаты.

— Эшли, постой! — догнал ее у лестницы крик Мелвина. — Это не то, что ты думаешь! Я все объясню. Да подожди же!

Она не помнила, как скатилась по лестнице, как промчалась через холл, как выскочила на улицу и что было дальше. Мозг отключился, чувства затаились, словно напуганные появлением акулы мелкие рыбешки, и только некая аварийная система, приведенная в действие сигналом бедствия, вела ее по улицам, останавливала на переходах и определяла маршрут. Эта система направила ее домой, помогла подняться на нужный этаж, повернула к нужной двери и отключилась лишь тогда, когда Эшли упала на кровать.

Росс Макдермот не любил торжественные церемонии, а потому всегда предпочитал появляться после завершения официальной части. Когда он, рассчитавшись с таксистом, подошел к особняку Джордана Саймингтона, лужайка уже опустела, стулья были убраны, дорожка свернута, и о совершившемся здесь событии напоминали только гоняемая ветром пара воздушных шариков и мелькавшие в аккуратно подстриженной траве разноцветные бумажные ленточки.

— Я могу вам чем-то помочь сэр? — Возникший из ниоткуда слуга окинул незнакомца внимательным взглядом.

— Пожалуй. — Росс достал из нагрудного кармана легкого шелкового пиджака красочно оформленное приглашение. — К сожалению, я немного опоздал.

— Мистер Макдермот. — Слуга поклонился. Мистер Саймингтон предупреждал меня о вас.

Вы можете либо присоединиться к молодоженам и гостям в отеле «Регент», и в этом случае я вызову вам такси, либо подождать в доме.

Мистер Саймингтон вернется через полтора-два часа.

Росс посмотрел на часы, задумчиво потер щеку и, по-видимому приняв решение, кивнул.

— Подожду здесь.

— В таком случае…

Росс вскинул руку.

— Обо мне не беспокойтесь. Бренди, пару сандвичей и… пожалуй, все. Я пройду в библиотеку.

— Да, сэр.

Окна библиотеки, выходившие на северную сторону, были плотно зашторены, и в комнате царил полумрак. Переступив порог, Росс на мгновение остановился, огляделся и уже шагнул к массивному кожаному креслу, когда оттуда донесся похожий на всхлип звук. Присмотревшись, он увидел, что облюбованное им место занято молодой женщиной. Она сидела, подобрав под себя ноги, закрыв ладонями лицо, и, похоже, пребывала в далеко не праздничном настроении, что подтвердил и еще один звук, напоминавший уже рыдания.

— Мне говорили, что женщины всегда плачут на свадьбах, но не кажется ли вам, что это перебор? — сухо спросил Росс, подходя ближе.

Она вздрогнула и опустила руки.

— Я хочу побыть одна.

Росс усмехнулся.

— Вы напоминаете мне героиню какого-то фильма с Ингрид Бергман. Та оплакивала расставание с молодостью. А что опечалило вас?

Разочаровались в американской мечте? Или прощаетесь с молодостью?

— Пожалуйста, уходите, — пробормотала незнакомка. — Я не хочу никого видеть.

В дверь постучали, и Росс, обернувшись, увидел слугу с подносом.

— Мистер…

Росс вернулся к двери и забрал поднос, на котором стояли бутылка бренди, бокал и тарелочка с сандвичами.