Памела Робертс - Драгоценный дар

Я дам вам знать, как только получу результат экспертизы. Если все то, что вы написали сегодня, не будет вызывать сомнений, я приеду и мы с вами побеседуем. Вернее, я буду вас допрашивать — подробно и обо всем, что мне придет в голову. Не все вопросы будут приятными. Большая часть вызовет у вас возмущение, негодование и гнев. Вам придется отвечать на них правдиво, потому что любой ответ я могу попросить повторить в рукописной форме. Но все это только в том случае, повторяю, если результат экспертизы окажется удовлетворительным. Это ясно?

Ее тонкие пальцы, по-прежнему без украшений и даже без маникюра, заторопились ответить на той же клавиатуре:

Безусловно, детектив Стэтсон, я понимаю и согласна на все ваши условия. Мне необходимо только одно: знать правду. Благодарю вас за потраченное время. Надеюсь, в следующий ваш визит вы не откажетесь от чашки кофе.

Их глаза встретились, и Марк тут же вспомнил тот жуткий сон, от которого проснулся в холодном поту.

Не надо, не смотри как побитая собака! — мысленно крикнул он и немедленно выругал себя за сантименты, собрал бумаги, кивнул Вирджинии и торопливо, словно спасаясь бегством, покинул библиотеку.

После этого он почти два дня не то что не думал, а даже не вспоминал о миссис Десмонд, ожидавшей его решения в библиотеке роскошного особняка на берегу озера Мичиган. И только в четверг вечером, когда вернулся в участок после целого дня, проведенного в бессмысленных и безуспешных беседах с десятками людей в поисках возможных свидетелей одного из самых ужасных и кровавых убийств этого года — того самого, на которое его вызвали среди ночи, — и лихорадочно печатал отчет, телефонный звонок Бернштейна напомнил ему о данном им обещании.

— Марки, дружище, Эдди тебя приветствует, — раздался приветливый, хотя немного напряженный голос друга.

— О да, Эдди, здравствуй, — отозвался детектив, повернувшись вместе со стулом так, чтобы хоть несколько минут не видеть проклятый компьютер, и прикрыл воспаленные от постоянного недосыпания глаза. — Как у тебя дела? Что нового?

— Я звонил тебе несколько раз и вчера, и сегодня днем. Похоже, ты здорово занят.

— Угу, — нехотя подтвердил Стэтсон. — И если ты изредка включаешь телевизор, то можешь догадаться, чем именно.

Эд присвистнул.

— Неужели убийство на Вест Рузвельт?

— Точно. Вчера спал три часа. Сегодня не знаю, выдастся ли хоть часок.

— Фу ты, дьявол, как неудачно, — вздохнул на другом конце провода адвокат. — Мне ужасно стыдно обращаться к тебе в такое время, Марки, но другого выхода, боюсь, нет. Ты еще не получил ответ от твоего эксперта?

— Эксперта? — непонимающе переспросил Марк и тут же все вспомнил. — Какой же я идиот! Проклятый недоумок! Как же я мог? Ты даже не представляешь, Эд, я просто напрочь позабыл об этом!

— Да нет, почему же, очень хорошо представляю. Я бы и сам с удовольствием забыл, если бы мог только позволить себе. К тому же когда на руках такой кошмар, как у вас сейчас, трудно думать о чем-то еще. Кстати, прогресс есть?

— Ни единого следа. Пять человек порублены почти что в капусту, и никто ничего не видел, никто ничего не слышал. И зацепок никаких. Можешь себе такое вообразить?

— С трудом. Даже думать о таком не могу, не то что воображать. Как это только корреспонденты смогли снять репортаж с места? Я тут же с ужином расстался, когда начали показывать.

— Да уж… кто из нас там не расстался? Ладно, давай не будем лучше об этом.

— Давай не будем, — согласился адвокат. — Но тогда придется говорить о моей клиентке. Процесс должен начаться в следующую пятницу. Я буду бороться за то, чтобы перенести его, но скорее всего судья не согласится. Он знает, что одному представителю юстиции — надеюсь, понимаешь, о ком я говорю, — необходимо закруглиться с делом до начала января. Так что времени остается все меньше и меньше.

Марк устало вздохнул, потер руками заросшее щетиной лицо и открыл глаза.

— Сделаем так, Эд. Я позвоню сейчас Теду, это мой приятель, о котором я говорил. Он, по правде говоря, не совсем эксперт, во всяком случае не официальный, но специалист в своем деле. Психографолог — разбирается одновременно как в графологии, так и в психологии, настоящий ас. Сам разработал новый метод и считает его крайне эффективным. Многие коллеги с ним согласны, отзываются о его работе с большим уважением. Жалко, он слишком увлечен делом и отказывается заниматься тем, чтобы запатентовать и внедрить его в жизнь. Так что результатами даже при положительном исходе тебе воспользоваться не удастся. Но я ему верю на сто пятьдесят процентов.

— Сколько это займет у него времени? — спросил Бернштейн.

— Думаю, к завтрашнему вечеру он выскажет свое мнение. Если, конечно, он в городе и дееспособен.

— Что ты имеешь в виду? Он что, алкоголик? Запоями страдает? Или наркоман?

— Нет, о чем ты говоришь, конечно нет! Разве я мог бы полагаться на мнение такого субъекта? Нет, у Теда очень неприятная болезнь сердца, и ему время от времени приходится ложиться в больницу на обследование или на очередной курс лечения. Но будем надеяться на лучшее как ради нас, так и ради него.

— Что ж, будем, — в очередной раз вздохнул адвокат. — Слушай, Марки, я ужасно себя чувствую, что терзаю тебя в трудный период, но постарайся все же не забывать о нашем деле. Время буквально утекает.

— Ладно-ладно, не стони и не дави на психику. Если у меня будет хоть малейшая передышка на уик-энд, я немедленно звоню тебе и мы сразу отправляемся в особняк. Идет? Или у тебя другие планы?

— Ха, — с невыносимой грустью в голосе ответил Эдди, — об этом теперь остается только мечтать…

— Неважно дома? — сочувственно спросил Марк.

Бернштейн промолчал.

— Ясно. Ну, в таком случае завтра звякну тебе и дам знать, когда ждать результата.

На этом они и расстались. Детектив созвонился с приятелем, который оказался в добром здравии и сразу же согласился встретиться с ним позднее этим вечером, и вернулся к составлению отчета. Адвокат же еще немного посидел в кресле, горестно созерцая стоящую на столе фотографию жены, потом тряхнул головой и решительно придвинул папку с двумя новыми делами, намереваясь проработать до одиннадцати, а то и полуночи.

Вирджиния в очередной, наверное сотый или даже больший за истекшие двое суток, раз подошла к компьютеру, нетерпеливо подключилась к Интернету и проверила почту. Ничего… опять ничего.

Она бессильно поникла в кресле и несколько мгновений безучастно смотрела на мерцающий экран.

Значит, так оно отныне и будет в ее жизни. Каждый день, каждый час, каждую минуту… пустота, одиночество, молчание. Неизвестность… Никогда больше она не сможет смотреть людям прямо в глаза, потому что теперь ее версия событий проверена и признана неправдоподобной, не заслуживающей доверия. Итак, она убийца. Возможно, и не хладнокровная, но…