Айрис Денбери - Под небом Италии

— Давай я сварю тебе кофе, — предложила Антония. — Потом буду рисовать, а ты можешь снова поспать, если хочешь.

— Что там с погодой? — поинтересовалась Франческа.

— Облачно. Пасмурно.

— Вчера была такая ужасная гроза. Гром, молния, дождь как из ведра.

— Да? — удивилась Антония. — Я была на озере Тразимено, и там весь день стояла чудесная погода.

И тут ее осенило. Если вчера была гроза, Толбот мог уехать раньше, чем планировал, чтобы проверить, все ли в порядке на площадке.

— Твой кузен Стефано заходил на прошлой неделе, когда тебя не было, — сообщила она мимоходом.

— Стефано? Какой Стефано?

— Я не знаю его фамилию. Он фотограф и работает с мистером Друри на раскопках.

Франческа покачала головой:

— У меня столько кузенов… здесь, во Флоренции, в Пизе, повсюду. Я не помню того, о ком ты говоришь. Если он придет сегодня, я узнаю, кто это.

Стефано не пришел. Франческа пробыла дома до вечера. Она не работала, а просто валялась на продавленном диване.

Прежде чем свет стал слишком тусклым для работы, Антония спросила Франческу:

— Что ты думаешь об этой картине?

Франческа внимательно изучала полотно, Антония терпеливо ждала.

— Кое-что получилось очень хорошо. Поля, стена, земля в тени, но небо… о нет. Оно не сияет.

— Ты хочешь сказать, плохо передан свет?

Франческа кивнула.

— Оказывается, это сложно, — призналась Антония.

— Тебе нужно ходить в музеи и галереи. Изучать картины Перуджино и Пинтуричино. Там отличный свет.

Антония вздохнула:

— Мне кажется, я никогда не научусь писать итальянское небо.

Франческа вскочила и бросилась одеваться и краситься для вечеринки. Антония улыбнулась внезапной энергии, которую проявляла итальянка, когда дело касалось развлечений.

Вымыв кисти и прибравшись в студии, Антония вернулась в albergo, чтобы переодеться к ужину.

В холле отеля она выбрала незаметный столик в углу, заказала кофе и попросила официанта передать синьору Роберту, что она здесь, но не хочет беспокоить его, если он занят с гостями.

Роберт появился примерно через полчаса и тяжело опустился на стул напротив Антонии.

— Устал? — сочувственно спросила она.

— Не так чтобы очень. Я привык быть на ногах по шестнадцать часов в день. — Он негромко рассмеялся. — Отец думает, что я сумасшедший, но я пока не собираюсь оседать за столом где-нибудь в офисе, полном горшков с цветами и обставленном по последнему слову техники.

Он заказал еще кофе и коньяк для них обоих.

— Клео еще не вернулась? — отважилась спросить Антония.

Роберт нахмурился:

— Нет. Она исчезла рано утром и даже не сказала матери, с кем уезжает. О, я знаю, она всегда была непредсказуемой, но сейчас мне от злости иногда хочется схватить ее и трясти до тех пор, пока у нее не застучат зубы.

— Она молода…

— Я знаю! Но она могла бы вести себя немного нормальнее, даже для своего возраста, и не заставлять нас так волноваться.

— Роберт, возможно, она испытывает те же чувства, что и ты. Ты только что говорил, что не хочешь пока работать в фирме отца. Может, Клео тоже не хочет связывать себя отношениями с определенным мужчиной. Ты должен постараться сделать так, чтобы она не думала, будто ты собираешься приковать ее к себе, иначе она сбежит. Прояви терпение.

— Я бы хотел… — Его глаза были полны грусти. — Я так люблю ее! Я хочу сделать ее счастливой, ведь только так я смогу быть счастлив сам.

В этот момент Антония отчетливо поняла, что время, когда Роберт будет счастлив с Клео, никогда не настанет, если только за десяток лет девочка, которая получала все и ни в чем не имела отказа, не пройдет через огонь страсти и воду печали. Клео слишком непостоянна, чтобы целиком и полностью посвятить себя богатому наследнику, хотя тот ее боготворит. Сколько времени пройдет, прежде чем Клео устанет от новизны, которую ей дарит внимание археолога?

— Жаль, что не могу помочь тебе, — пробормотала Антония.

Роберт распрямил плечи:

— Что ж, думаю, мне нужно подождать, пока она немного повзрослеет. Кстати, Толбот внизу в кладовой, если ты вдруг хочешь его видеть.

— Толбот? Он не… не с Клео?

— Господи, конечно нет! На рассвете он уехал на раскопки. Вчера был ужасный дождь, и он поехал посмотреть, не сильно ли там все развезло. Или, наоборот, не открылось ли что-нибудь новенькое. Так иногда бывает.

Антония поднялась.

— Ты не знал этого, когда я звонила тебе сегодня утром?

— Нет. Меня не было на дежурстве. Это выяснилось позже. — Он помрачнел. — Хотел бы я знать, Клео действительно ездила в Орвието или с Толботом на раскопки.

Антония ощутила внезапный прилив жалости. Она заронила в душу Роберта сомнение. Ну зачем она упомянула Клео?

— Пойду найду Толбота, — пробормотала она. — Спасибо за кофе и бренди, Роберт. Увидимся позже.

Антония поспешно спустилась в кладовую, постучала и вошла. Толбот, по-видимому, только что закончил ужинать. Его одежда, волосы и лицо были запачканы грязью, но сам он так и светился торжеством.

— Привет, Антония! Похоже, мы наконец нашли кое-что. Как только я узнал, что вчера был ливень, я тут же отправился на участок.

— Я думала, вы хотели заняться какими-то бумагами, — холодно отозвалась она.

— Об этом не могло быть и речи. Я… — Он осекся. — О да, наверно, я должен извиниться за то, что не позвонил. Только не говорите, будто я испортил вам день.

— Конечно нет. Я наполовину закончила один шедевр из тех, что существует только в воображении художника.

— Простите, но я не мог ждать. Я вытащил Стефано из постели и взял его с собой. Две траншеи обрушились и заполнены водой, но дождь смыл часть холма и снес большие пласты земли и валуны. Я оставил некоторые из них сохнуть в печи и надеюсь, мы обнаружим кое-что интересное, когда глина затвердеет. Теперь я более, чем когда-либо, уверен, что где-то рядом с домом Лучано находится вход в гробницу.

— Я понимаю, что это необходимо, но есть что-то зловещее в разговорах об исследовании гробниц.

— Но, Антония, вам же отлично известно, что этрусские гробницы — это фактически единственные памятники, которые могут пролить свет на то, какими были эти люди и как они жили. Гробницы — миниатюрные копии дворцов или, по крайней мере, их внутреннего убранства. Они создавали свои изображения и устанавливали их поверх саркофагов. Запечатлевали в рисунках и скульптурах сцены из жизни, например состязания по борьбе или охоту. Мы бы никогда не узнали об их музыкальной культуре, если бы не нашли свирели и флейты, которые впоследствии скопировали римляне. — Он замолчал и глубоко вздохнул. — Простите, что меня так занесло, но иногда я забываю, что моя работа совсем не обязательно интересна кому-то еще.