Сандра Филд - Сладкое наваждение

— Положи немного сметаны. Станет еще вкуснее. Ты всегда так одеваешься на работу?

— Нет, только когда иду к мужчине с подобной репутацией.

— Так значит, по деревне ходят слухи и обо мне?

— В твоем случае они подтверждаются фактами.

— Я люблю женщин, что с того?

— Их слишком много.

— Я никогда не встречался больше чем с одной… какое-то время.

— Серийная верность?

— Что-то не так?

Келси пожала плечами, а Люку вдруг захотелось поцеловать ее, ощутить вкус ее губ, вдохнуть аромат волос, проверить, так же нежна ее кожа на ощупь, как и на взгляд.

Проклятье! — мысленно выругался Люк.

— Такая верность очень удобна, — нарушила его мысли Келси. — Для тебя.

— Женщины, с которыми я встречаюсь, прекрасно знают мои правила. Я сразу обозначаю границы. Если их что-то не устраивает, им не обязательно соглашаться.

— Может, сменим тему? — предложила Келси. Она не собиралась слушать рассказы о личной жизни Люка Гриффина.

— Хорошо. Так ты наденешь тот же коричневый костюм завтра?

— Нет, наверное, джинсы, раз уж ты все равно видел меня. А что ты делал в Гонконге?

Они немного поговорили о его незапланированном путешествии в Китай и Камбоджу, а потом Келси пошла в кухню за тарелками для второго, а Люк решил посмотреть картину, висевшую на стене.

— Кто это рисовал? — поинтересовался он, как только Келси вернулась в столовую.

— Я.

— Ты?

— Обед стынет, Люк.

— Недавно?

— Полгода назад.

Все больше и больше Люк убеждался в существовании загадочного мужа.

— У тебя есть еще?

— Несколько. О, смотри-ка, спаржа. Обожаю ее. И рис выглядит замечательно.

Кларисс и Линдсей никогда не ели с таким аппетитом, заключил Люк, наблюдая, с каким удовольствием Келси доедает мусс.

— Чудесный обед. Бистро открылось прошлым летом, и я еще не успела зайти туда. Спасибо тебе, Люк.

— Не за что. Можно посмотреть остальные твои картины?

— Еще три висят в гостиной. Я пока принесу кофе.

Люк пробрался к стене, перешагивая через мячи и клюшки, и изучил другие полотна. Несомненно, Келси обладала талантом.

Позабыв о том, что на полу лежат вещи, Люк наткнулся на кучу учебников. Они были подписаны неаккуратным мужским почерком: Дуэйн Норд.

Муж Келси.

Люк прошел в кухню.

— Что с мужем?

— Мужем? — Келси удивленно уставилась на него. — Чьим мужем?

— Твоим. Хозяином футбольной формы.

— У меня нет, и никогда не было мужа, — рассмеялась Келси. — Как и жениха или постоянного любовника.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь.

— Тогда парень, чьи учебники лежат в гостиной, не может оказаться твоим сыном.

— О, ты хорошо считаешь. Наверное, удобная привычка.

— Ты должна как-то развивать свой талант художника. Чего ты ждешь? — сменил тему Люк. — Не понимаю, почему ты занималась уборкой домов для обеспеченных людей, когда у тебя такой дар.

— Не знаю, почему тебе так понравились мои картины. Ничего особенного. Кофе готов. Можем выпить здесь или вернуться в столовую.

— Что у тебя за жизнь, Келси? Чьи это форма и учебники?

Люк только что угостил ее чудесным обедом. У Келси не было причин скрывать от него правду.

— Моего брата Дуэйна. Он на первом курсе медицинской школы. Двадцать один год.

— Я даже не подумал, что у тебя может быть брат.

— Не один. Глену двадцать, он изучает компьютерные технологии; хоккейная форма — его. Кирку восемнадцать, недавно он поступил в колледж, специализирующийся на лесоводстве. Свои спортивные принадлежности он забрал с собой. — Келси взглянула на Люка. Тот был удивлен. — Я вырастила их. Я — эксперт по подростковой психологии и бургерам. Как видишь, у меня не было времени посещать художественную школу. Мне нужно было кормить семью.

— Они все жили с тобой?

— Конечно. Я как раз начала приводить в порядок комнату Кирка, когда ты предложил мне работу. Пять непарных носков под кроватью, обгрызенные куски пиццы и шесть журналов «Плейбой». Я старалась, чтобы они росли цивилизованными людьми, но тщетно. И вот они уехали.

Самое странное, что Келси скучала по братьям, хотя и считала дни до того момента, когда станет свободной.

— А родители?

— Погибли при крушении поезда, когда мне было восемнадцать. У нас нет больше родственников. Так что воспитание мальчишек легло на мои плечи.

— А это родительский дом?

— Ну вот, теперь ты знаешь, что мои картины висят на моих собственных стенах.

— Ты пожертвовала десятью годами жизни ради братьев?

— Я не жертвовала! Хотя… разве у меня был выбор?

— И много. Ты могла бы просто уехать.

— Мы только что потеряли обоих родителей. Я не смогла бы простить себе, если бы бросила братьев.

— Но как вышло, что все трое уже покинули стены этого дома, а ты все еще здесь?

— Мне нужно время. Кирк уехал только на прошлой неделе. Первый шаг — это привести дом в порядок. Потом я продам его.

— А потом?

— Поступлю в школу искусств. Денег за дом и тех, что заплатишь ты, должно хватить на первый год.

— Мое предложение удвоить плату все еще в силе.

— Мне не нужна благотворительность.

— Считай это поддержкой новой талантливой художницы. Кстати, нашла что-нибудь в коробках, которые привезла сюда?

— Да, совсем забыла! — Келси хлопнула себя по лбу. — Конверт с фотографиями. Что с ним делать?

Внутри у Люка что-то заныло. У него сохранился всего один снимок матери. Келси тем временем принесла выцветший конверт и протянула ему. Конверт был вскрыт.

— Мне пришлось взглянуть, чтобы понять, что там, — пояснила девушка.

Люку не понравилось, что Келси первой увидела фотографии. Он не удержался и вынул один снимок. Милая маленькая девочка стояла под цветущей яблоней и смеялась, прижимая книжку к груди. Его мама. Розмари Гриффин.

Келси занялась сервировкой кофе. Тишина начинала тяготить ее. Девушка подвинула Люку сливки, наблюдая, как он убирает фото обратно в конверт.

— Мне нужно идти.

— А как же кофе?

— Попью где-нибудь по дороге, если не возражаешь. Я должен вернуться домой и разобрать еще пару коробок.

— Люк… — осторожно заговорила Келси. — Я бы хотела знать, почему это так важно для тебя. Зачем ты платишь мне такие деньги за то, чтобы я нашла информацию о твоей матери?

— Тебе не обязательно знать причины! — рявкнул он, сжимая конверт в руке. — Просто ищи все, что с ней связано, и держи язык за зубами!

— Я не сплетница… — побледнела Келси. Люку следовало извиниться, но он не стал этого делать. Вместо извинений он бросил конверт на стол и, в одно мгновение оказавшись рядом, завладел ее губами.

В течение двух минут Келси находилась в объятиях Люка. Он так крепко прижимал ее к себе, что она не вырвалась бы, даже если бы захотела.