Несси Остин - Замок из песка

— Я не каменный, мисс Стентон… — Его голос срывался и дрожал. — Не стоит играть с огнем. Отпустите меня, оденьтесь и потом мы спокойно поговорим.

— Я не хочу слов, я хочу любви. — Кэрол покрывала поцелуями его побледневшее лицо. — Я так давно мечтаю об этом, я думаю только о вас, днем и ночью. Неужели я совсем не нравлюсь вам?

Он глубоко вздохнул и решительным движением отстранил Кэрол. Растерянная, она стояла перед ним, и горячие слезы стекали по щекам. Это было ужасно, казалось, мир рухнул. Она не понимала, что удерживает Ричарда вовсе не отсутствие желания, не страх причинить боль, а нечто совсем иное.

— Поцелуй меня! Пожалуйста, только один раз! — попросила она уже почти безнадежно. — И я сразу же уйду, обещаю.

Ричард покачал головой, но не смог равнодушно смотреть на ее залитое слезами лицо, на ее обнаженное юное тело. Протянув руку, он погладил Кэрол по голове, словно маленькую девочку, и она замерла под его ладонью. А потом медленно, подчиняясь уже не голосу рассудка, а разгоравшемуся желанию, обхватила его за плечи, прижимая к себе.

И Ричард не выдержал. С коротким стоном он припал к ее губам, и поцелуй был таким долгим и глубоким, что Кэрол начала задыхаться. Это новое для нее чувство всепоглощающей страсти дарило необычайную свободу. И если прежде она всегда стеснялась своего обнаженного тела, то сейчас гордилась им, видя восторг в синих глазах Ричарда.

Он отстранил ее от себя, удерживая за талию, и прошептал восхищенно:

— Какая же ты красивая!

Кэрол улыбнулась со скрытым торжеством. Теперь все будет так, как захочет она. И если одни только поцелуи дарят такое блаженство, то что же произойдет, когда…

Ричард, не отрывая от нее взгляда, торопливо разделся, и Кэрол ахнула, увидев как прекрасно его стройное мускулистое тело. Она боялась этого момента, вспоминая ощущение неловкости и стыда, которое возникало прежде при виде обнаженного мужчины. Но сейчас было совсем по-другому.

Подчиняясь смутному порыву, она опустилась перед Ричардом на колени, как перед статуей какого-то таинственного божества. Положив ладони на его юношески узкие бедра, она губами приникла к жестким вьющимся волосам под пупком, ощущая, как растет желание. Сама того не понимая, потому что не была искушенной в ласках, Кэрол своими робкими прикосновениями довела Ричарда до высшего предела возбуждения.

Совершенно потеряв голову, он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Их соединение было столь бурным, что походило больше на схватку, чем на любовь. Сплетенные тела среди подушек изгибались и двигались в одном ритме, и когда наслаждение нахлынуло на Кэрол, она впилась ногтями в спину Ричарда, уже не сдерживая стонов.

Открыв глаза, она с благодарной улыбкой повернулась к нему, все еще тяжело и прерывисто дышавшему.

— Ты сотворил чудо! Я никогда… Я даже не знала, что так бывает.

Она действительно была изумлена этой силой чувств, накалом страсти и, главное, испытайным блаженством. Потому что прежние ее связи, это небольшой и не очень приятный опыт, привели Кэрол к мысли, что в физической близости нет ничего особенного, что это просто дань, которую приходится платить мужчинам за приятно проведенное время.

Ничего удивительного, ведь отдаваясь Джеймсу в дешевом гостиничном номере, где за стеной слышались шаги, громкие голоса и смех, Кэрол мечтала лишь о том, чтобы это поскорей завершилось. Ее чувственность тогда еще не была разбужена, а Ричарду удалось сделать это в одно мгновение.

— Тебе хорошо? — спросил он, нежно поглаживая ее.

— Я… Я как будто заново родилась и теперь начинаю познавать мир.

— Девочка моя, ты прекрасна и так молода… И почти ничего не знаешь о жизни. Если бы я мог… — Он замолчал и прикрыл глаза ладонью.

— Я люблю тебя. — Кэрол проговорила это так тихо, что Ричард не услышал ее слов.

Она вытянулась на боку, прижавшись к нему грудью, и прикосновение твердых, как неспелые земляничины, сосков снова пробудило в Ричарде желание. Но теперь он не торопился, растягивая удовольствие, давая Кэрол возможность чувствовать глубже, раскрывая и для себя, и для нее секреты потайных уголков тела.

Он целовал ее всю, от трепещущих ресниц до кончиков пальцев, каждую клеточку бледной тонкой кожи, каждую крохотную родинку. Он ласкал ее плечи и маленькую упругую грудь, впалый живот и бедра. И когда Ричард прижался губами к ее сокровенному бугорку, Кэрол выгнулась, пытаясь вырваться. Потому что его нежные прикосновения доводили ее до того состояния, где блаженство уже граничит со сладкой болью.

Но он не отпускал ее, проникая языком все глубже, ладонями обхватив за талию и удерживая почти на весу, разжигая пламя страсти до того, что она начинала опалять и жечь изнутри, требуя немедленного утоления. Кэрол, приподнявшись, обняла Ричарда и притянула его к себе…

Когда их тела слились, она ощутила, как он горяч и силен. Теперь он двигался медленно, иногда замирая, чтобы продлить наслаждение. И Кэрол, задыхаясь, чувствовала, как выступают на глазах слезы от избытка нежности. Ей казалось, что сердце не выдержит такого напряжения чувств, что кровь закипит в венах…

И в последнее мгновение, когда оба достигли наивысшей точки наслаждения, они стали одним целым, единым существом, которое умирало от блаженства и снова воскресало, чтобы еще и еще предаваться любви на смятых простынях. Их желание было неутолимым, потому что чем больше они узнавали друг друга, тем сильнее становилась страсть.

— Моя сладкая… — Ричард шептал, прижавшись губами к разметавшимся волосам Кэрол. — Ты удивительная женщина, ты знаешь?

— Это только благодаря тебе, — ответила она. — Ты сделал меня женщиной по-настоящему.

Кэрол потянулась, ощущая в теле приятную усталость и легкую истому. Она почти задремала, пока Ричард ходил на кухню за вином и тостами. В мечтах уже виделась будущая счастливая жизнь, озаренная, как солнцем, улыбкой синеглазого мужчины.

Там был дом, уютный и теплый, полный детского смеха. Были друзья, поездки, путешествия, далекие неизведанные страны и встречи с незнакомыми людьми. Кэрол представляла, как прекрасно, наверное, по утрам просыпаться в объятиях Ричарда и начинать новый день с поцелуя, как славно гулять с ним, взявшись за руки, и заниматься любовью — до обморочной слабости…

Мысль о том, что у него есть другая женщина или жена, почему-то не приходила ей в голову. Воспитанная в семье, где отец и мать были преданны друг другу, где измена считалась страшным и непростительным поступком, Кэрол и подумать не могла, что Ричард поступился бы совестью ради нее.

И она не считала себя ответственной за то, что произошло нынешней ночью. Не понимала, что любому, пусть даже самому честному мужчине, тяжело устоять перед обнаженной юной девушкой, молящей о любви. Тем более, если эта девушка нравится ему.