Джоан Пикарт - Поездка в Техас

— Я слушаю тебя, Трейси, — нежно сказал Мэтт.

— Все это не имеет значения, — упрямо сказала она, уставившись в землю и обхватив себя руками за плечи.

— Нет, черт возьми, имеет, — сказал он, поднимаясь на ноги и резким движением обняв ее. — То, что ты говоришь, очень важно. Женщинам никогда не было важно разобраться во мне как человеке, целостной личности, они видели тело, ценили хорошего любовника. Трейси, я не хвастун, но это так, в постели у меня все в порядке. Мне даже трудно поверить, что твои слова обо мне, — это всерьез.

— Но это правда, — сказала Трейси. — Для меня ты гораздо более, чем самец, ты для меня прежде всего человек.

Мэтт рассмеялся.

— Я это знал, — сказал он, грозя ей пальцем. — Я знал, что в этом слове заключен какой-то похабный смысл.

Она пожала плечами.

— Это я сделала его таким.

— Ты смешная девчонка, — прошептал он, обнимая ее. Его подбородок покоился у нее на макушке. — Как ты думаешь, что я собираюсь с тобой сделать?

— Для начала не издевайся над моей работой. Я также предлагаю тебе застегнуть рубашку, чтобы я не набросилась на твое обнаженное тело.

Мэтт отступил назад и застегнул рубаху, ухмыляясь и качая головой. Он поднял их шляпы и ружье, обнял Трейси за плечи и повел ее туда, где их терпеливо ожидали лошади. Подняв Трейси в седло, он вскочил на свою лошадь.

— Ты выиграла, — заявил он, надвигая шляпу на нос. — Я больше не скажу ни одного слова по поводу твоей командировки от редакции. Я окружу твое пребывание здесь духом понимания и сотрудничества. Как тебе это нравится?

— Звучит великолепно. — Трейси улыбнулась. — А чего мне это будет стоить?

— Договор: оставайся такой, какая ты есть, потому что ты мне очень нравишься, Трейси Тейт.

Трейси посмотрела на Мэтта с удивлением, но ничего не сказала. Они в молчании повернули на ранчо. Все, что только что произошло, решила Трейси, можно записать в разряд забавных происшествий, стараясь забыть о своих больных ногах и отбитой в седле заднице. Трейси готова была кричать от отчаяния, сознавая, что он видел в ней только доступное тело, но ведь и о себе он сказал, что такое отношение к нему вызывает брезгливость. А она и не знала, что мужчины требуют к себе уважения даже рано утром. Интересно! Ну, ладно, теперь мистер согласен ладить с ней до тех пор, пока она выполняет задание редакции. Но не прочь заняться с ней любовью. Куда же это дальше заведет?

Они ехали молча, каждый был погружен в свои мысли. Трейси сосредоточила внимание на своем бедном теле, в котором каждая косточка молила о пощаде.

— Мэтт, — наконец спросила она, — ты уверен, что мы едем в нужном направлении? Вообще-то глупый вопрос. Ты же живешь здесь. Неужели мы так далеко заехали?

— Да.

— Мы уже подъезжаем?

— Нет.

— Ты видишь, что я уже начинаю обгорать?

— Да.

— Черт побери, Мэтт, ты опять собираешься говорить только да и нет?

— О?!

— О Боже, ну и стручок же ты.

— Стручок? — от изумления брови Мэтта поползли вверх. — Еще одно из твоих грязных словечек. И к какой части тела относится это слово?

— Нет, на самом деле ты не стручок. Эти похожи на пивные кружки, маленькие, слабенькие и худенькие мужичонки в костюмах в полоску. Отвергаю это слово. Ты дубина. Это тебе больше подходит.

— Не стоит обзывать людей, которые сильнее и больше тебя, Трейси. Они могут превратить тебя в отбивную.

— Кто это сказал?

— Это часть ковбойского кодекса, — глухим и хриплым голосом объяснил Мэтт.

— До сих пор твой ковбойский кодекс доставляет мне только массу неприятностей.

— Неправда. То, что случилось в той рощице, было просто прекрасно. Да, было замечательно. Я думаю, что мы неплохо пообщались.

— На словах или…

— И так, и по другому. Ты же не будешь отрицать, что наши тела так же прекрасно подходят друг другу, как две части картинки-головоломки. Разве твоя грудь не отвечала на мои прикосновения? И потом, твои губы… Сладкие, мягкие, чувственные губы, которые…

— Мэтт, ради всего святого!

— Я болтаю только для того, чтобы ты отвлеклась и не думала о своем разбитом теле. Я просто хочу тебе помочь, — Мэтт улыбнулся.

— Если ты это называешь болтовней, то что тогда в твоем понимании разговоры на интимные темы? Мальчик, уже становится очень жарко.

— Ранчо вон за тем холмом. Представь себе ванну, полную прохладной воды. Тебе сразу станет легче.

— Я представила. А что ты собираешься делать?

— Найти своих работников и помочь им загнать скот в загон.

— Мэтт… Я действительно ценю то, что ты сделал для меня, нашел время для этой поездки. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы не мешать тебе и только наблюдать из тени деревьев за всем, что происходит на ферме. Я думаю, что Боб до конца не осознал, какое бремя он возложил на ваши плечи, иначе он никогда не прислал бы меня.

— А ты все еще жалеешь, что приехала сюда? — тихо спросил Мэтт.

Трейси немного помолчала и задумчиво проговорила:

— Нет.

— Почему?

— Боже мой, Мэтт, ты действительно хочешь, чтобы я сказала? Я рада, что я здесь, потому что ты очень отличаешься от тех мужчин, с которыми я встречалась, ты порождаешь во мне такие чувства, о которых я даже не подозревала. О Боже, неужели я все это могу высказать вслух? Это все проклятая жара! Она опять начинает действовать на меня. Она абсолютно размягчает мозги.

Мэтт засмеялся.

— Можешь быть уверена, мне это понравилось. У нас на этот счет будет серьезная дискуссия попозже.

— Да?

— Конечно, мадам, — сказал Мэтт, надвинув шляпу на лоб и постукивая себя по макушке.

— Как хочешь, — сказала Трейси, пожимая плечами и чувствуя, что не может сдержать улыбку.

Винди встретил всадников широкой улыбкой и аплодисментами в адрес Трейси. Мэтт опустил ее на землю, и Трейси издала при этом слабый стон, так как едва держалась на ногах.

— Ты дойдешь до дома? — спросил Мэтт.

— Конечно. Увидимся позже, — сказала Трейси, помахав ему рукой в воздухе. С огромными усилиями передвигая ноги, она направилась к дому.

— Что вы делали? — спросила Элси, когда Трейси буквально ввалилась в комнату.

— Катались на лошадях.

— Бог мой, ты буквально ни жива ни мертва.

— Нет! Я мертва.

— Бедняжка! Иди в ванну и полежи в горячей-прегорячей воде. Меня никто бы не заставил сесть на этих животных. Ты заметила, как ужасно они пахнут?

— Да, это привлекло мое внимание, — сказала Трейси, выходя из кухни. — О Боже мой, я умираю.

И в довершение ко всему Трейси обнаружила, что ее нос и щеки обгорели, отчего ее лицо разделилось на нижнюю красную и обгорелую часть и белый незагорелый лоб. Она стянула с себя одежду и погрузилась в кипяток, издавая громкие стоны. Она сидела, не двигаясь, пока вода не остыла, потом встала под душ и намылила волосы. Затем, завернувшись в полотенце, она прошмыгнула в спальню, бросилась на кровать и тут же провалилась в глубокий сон.