Пенни Джордан - Светлы их надежды

— Ты думала, я тебя не узнаю?

Фейт застыла в оцепенении, не в силах поверить, что видит Нэша. Как он здесь оказался? Разве он не в Америке, управляет своей многомиллионной империей, о которой она читала в газетах? Но нет, он именно здесь — мужчина, который виделся ей в кошмарах днем и ночью все последнее время, мужчина, который…

— Фейт, ты еще не знакома с нашим благотворителем?

Нашим кем?! Конечно, ей известно, что особняк, который она до боли любила, был передан их благотворительному Фонду советом распорядителей. Но если бы она могла хоть на одну секунду представить, что Нэш…

Усилием воли Фейт постаралась подавить дрожь, не хватало только, чтобы он заметил ее волнение.

Фонд Ферндауна, организованный дедом ее босса Роберта Ферндауна, обеспечивал жильем остро нуждающиеся семьи. Фонд владел домами в разных концах страны. Как только Фейт увидела объявление, что в головную фирму Фонда требуется квалифицированный архитектор, она поняла, что хочет работать только там, и нигде больше. Собственное прошлое заставляло ее испытывать острое сочувствие к детям, которые вынуждены были жить в кошмарных условиях.

Она вздрогнула, услышав голос Нэша:

— Мы с Фейт уже знакомы.

Волна раздражения и страха накрыла Фейт — она опасалась того, что он может сказать. К тому же она знала, что ему нравится держать ее в страхе. Более того, Нэш испытывает при этом почти физическое удовольствие. Но он, именно тот человек, который, по словам Роберта, сделал их Фонду этот невероятный подарок. Фейт не могла поверить, что Нэш оказался способен преподнести такой щедрый дар.

Она чувствовала, что Роберт смотрит на нее, ожидая реакции на замечание Нэша. Но не вопрошающая спокойная улыбка Роберта вызывала этот парализующий страх. В памяти всплывало все то, что она пережила и вынесла и чего достигла благодаря замечательным людям, которые поддерживали ее.

Одним из этих людей была ее покойная мать, а другим… Фейт до сих пор помнит его лицо, лицо человека, который так заботился о ней, так доверял ей, и она никогда не забудет тот ужас…

Фейт закрыла глаза, охваченная душевной болью и чувством вины, затем открыла их, не в силах взглянуть на Нэша. Она физически ощущала, как он хочет заставить ее обернуться.

— Это было очень давно, — хрипло объяснила она Роберту, — больше десяти лет назад.

Фейт с ужасом чувствовала, как страх расползается по ее телу, парализуя волю.

Роберт сообщил ей, что отдает под ее полную ответственность дела по переходу в Фонд «Хаттон-хауса», и был недоволен ее замешательством и явной неохотой браться за дело.

— Это здание идеально подходит для наших целей, — пытался подбодрить ее Роберт. — Три этажа, большие угодья, хозяйственные постройки рядом.

Конечно, она не могла объяснить ему причину своих колебаний, но теперь это уже не важно — можно не сомневаться, что Нэш сам расскажет ему обо всем.

Резкий звонок мобильного телефона сбил ее с мыслей. Разговаривая, Роберт поглядывал на нее и тепло улыбался.

Он, собственно, никогда и не делал секрета из своей симпатии и, обладая некоторыми полномочиями, помогал ей. Но, несмотря на это, их отношения так и не стали интимными. Честно говоря, они и не встречались, хотя одно свидание у них все-таки было. Но Фейт знала, что все лишь дело времени…

— Прошу прощения, — произнес Роберт, закончив разговор, — но мне придется срочно вернуться в Лондон. Возникли проблемы с передачей «Сметвик-хауса». Уверен, что Нэш присмотрит за тобой, Фейт, и покажет тебе дом. Сомневаюсь, что получится вернуться сегодня, но я присоединюсь к вам завтра.

Он ушел, оставив ее наедине с Нэшем.

— Что-то не так? — резко спросил Нэш. — О, кажется, я догадываюсь. Не так просто жить с чувством вины? Или это для тебя так же, как спать с Ферндауном? Ведь вопросы морали тебя никогда особенно не волновали, да, Фейт?

Она не знала, какое из ее чувств сейчас сильнее: боль или злость. Надо защитить себя от этих жестоких и несправедливых нападок. Но Фейт знала: ничто не может переубедить его, он будет ненавидеть ее всегда. Она смогла только выдавить из себя:

— Я не буду оправдываться перед тобой, потому что мне не за что чувствовать себя виноватой.

Фейт сразу же поняла, что ответила не так. Его взгляд мог бы расплавить камень.

— Может быть, тебе удалось одурачить судью, но меня не так просто обмануть, Фейт. Не зря говорят, убийца всегда возвращается на место преступления.

Фейт почти задыхалась от волны гнева. Начала болеть голова. Фейт подняла руку и откинула со лба медово-золотые прядки волос. В ее первое лето в «Хаттон-хаусе» Нэш дразнил ее за этот цвет, думая, что такое великолепие можно создать только при помощи химии. Он ошибался. Цвет волос, так же как и синие глаза, она унаследовала от отца-датчанина, которого никогда не видела — спасая ребенка, он утонул во время их с мамой медового месяца.

Уже став взрослой, Фейт поняла, что болезнь сердца, которая, в конце концов убила ее мать, началась именно тогда, вызванная невыносимой болью из-за смерти любимого. Она ощущала ту же боль в сердце — совершенно необъяснимую с точки зрения логики, но душевная боль зачастую вообще не поддается никакому логическому объяснению.

Фейт мотнула головой, словно пытаясь отогнать кошмар, преследовавший ее все это время. Да, она отрицает то, в чем он пытается ее обвинить, но почему эти мысли постоянно терзают ее? В этой комнате она впервые встретилась с Филиппом Хаттоном, крестным Нэша, и именно здесь она видела его в последний раз: он упал, полу-парализованный в результате удара, который и привел позже к его смерти.

Хотя прошло десять лет, этот кошмар до сих пор стоял перед глазами.

— А что ты здесь делаешь? — спросила она резко.

— Ты же слышала, что сказал твой босс.

Фейт замерла, услышав, каким вызывающим тоном Нэш произнес слово «босс».

— Я являюсь наследником состояния моего опекуна, и это было мое решение подарить «Хаттон-хаус» Фонду Ферндауна. — Нахмурившись, он устремил на Фейт тяжелый взгляд.

Нэш думал, что подготовился к этой встрече, что сможет контролировать свои эмоции. Но он ошибся. Шок при виде женщины, в которую превратилась знакомая ему пятнадцатилетняя девочка, женщины, которую, без сомнения, обожал Роберт Ферндаун и еще куча таких же одураченных идиотов, — этот шок вызвал в нем странную реакцию. Это чувство угрожало разрушить стену, которую он так тщательно сооружал. Секундная слабость заставила его ощутить, как свежи те раны, которые, как он считал, уже затянулись. А ведь в последнее время он завоевал репутацию не только отличного бизнес-партнера, но и человека, которого невозможно сбить с толку, вывести из состояния равновесия.