Румелия Лейн - Волшебный оазис

Мэтт, глядя на нее, пожал плечами:

— Моряки развлекаются в портах, а Хаджи — в оазисах.

Что ж, пусть мужчины предаются своим маленьким шалостям, ведь и так ясно, что Хаджи неравнодушен к девушкам, подумала Сью и вдруг поняла, что сама чуть не попала в сети местного донжуана. Она вспомнила блудливый взгляд темных глаз Хаджи, и щеки ее вспыхнули.

Споткнувшись, Сью отвернулась от костра и высокомерно произнесла:

— Кажется, пора пожелать друг другу спокойной ночи.

Мэтт усмехнулся:

— Не спите снаружи!

— Как будто я когда-нибудь это делала! — огрызнулась Сью и быстро исчезла.

Но на следующее утро за завтраком она избегала встречаться с Мэттом взглядами, чувствуя на себе вкрадчивую улыбку Хаджи, когда тот, как всегда, безупречно прислуживал за столом.

По мере того как они продвигались на юг, становилось все более жарко. Вечерами путешественники теперь могли посидеть под звездами или прогуляться вблизи палаток в относительном комфорте.

Однажды вечером Сью стояла на краю лагеря и смотрела вдаль — ее внимание привлекли сверкающие мелкие огоньки.

— Похоже, там большой город, — поделилась она с подошедшим к ней Мэттом.

— Один из старейших в Сахаре, — кивнул он.

— Мы там будем завтра? — повернув к нему сияющие глаза, спросила Сью.

Мэтт помотал головой:

— Мне туда не нужно. В Тахуфе электричество есть до десяти часов вечера.

Однако на следующее утро, когда, перед тем как двинуться в путь, все собрались у центральной машины, чтобы оговорить предстоящий участок дороги, что давно стало привычным делом, Мэтт неожиданно сообщил:

— Пора нам сделать перерыв. Доедем до Тахуфа, а там отдохнем пару дней.

Тахуф! Город в пустыне, огни которого они видели вчера! Сью подняла голову и радостно взглянула на инженера.

— Блестящая идея! — подхватил отец, всегда готовый к неожиданностям.

Хаджи лукаво улыбнулся, загадочно сверкнув темными глазами.

Все в праздничном настроении заняли места в машинах.

Долгое время Сью ничего не видела, кроме необъятного пространства пустыни, но наконец сквозь мерцающую дымку вдали стали проступать неясные очертания башен и огромных круглых куполов. А по мере приближения к городу стали появляться палатки кочевников.

Вскоре появились низкие коричневые дома с крышами из пальмовых стволов и хвороста. Заглядывая в открытые двери, Сью видела глиняные полы и стены. Повсюду сновали маленькие девочки с татуировкой на лбу, в красочных одеждах и с кожаными амулетами. В тенистых уголках играли в кости старики, замотанные покрывалами так, что были видны только их смуглые сморщенные лица.

Сью смотрела как завороженная, не веря своим глазам. У нее создалось впечатление, что, приехав в этот город, они перебрались на два-три столетия назад.

Некоторые пыльные улочки были настолько узкими, что ей казалось, будто они едут по тоннелю. Нагруженные хворостом мулы постоянно загораживали им дорогу, а на одном перекрестке степенно прошел караван белых верблюдов, которым управлял араб в лохмотьях, неистово орущий, чтобы ему освободили путь.

Мэтт остановился, чтобы пропустить верблюдов, затем высунулся из окна и о чем-то спросил по-арабски погонщика.

— Здесь неподалеку есть гостиница, — с улыбкой сообщил он Сью.

— Гостиница? Здесь? — удивилась она.

— Только не слишком доверяйте этому названию, — весело сверкнув глазами, предостерег ее Мэтт. — Надо еще выяснить, что она из себя представляет.

Однако несколько минут спустя они остановились у приземистого грязного здания с посеревшей от времени штукатуркой на стенах, вывеска на котором гласила: «Отель дю Дезер».

Вылезая из машины, Сью обратила внимание на шаткие столы и стулья, стоящие перед отелем прямо на неровной земле. Кто-то попытался создать здесь что-то вроде сада, утыкав сухую землю чахлыми деревцами.

Пока она рассматривала отель, подъехали отец с Хаджи. Три «лендровера», подкатившие к гостинице, а также звук хлопающих дверей, должно быть, послужили сигналом для владельца. Маленький француз с лысеющей головой и усами над дрожащей верхней губой выбежал, восторженно приветствуя их.

— Mon Dieu! Mon Dieu! [2] Боже! Боже! (фр.) — только и смог произнести он, увлекая их за собой по темному коридору, сияя от радости и оживленно выкрикивая: — Déjeuner, déjeuner! Oui, oui! [3] Завтрак, завтрак! Да, да! (фр.)

Сью растерялась в нахлынувшем на нее потоке французской речи. Отец, однако, приветливо поклонившись, быстро освоился и с хозяином, и с языком. Он перевел ей, что весельчак Луи Трюффан живет в Сахаре уже тридцать лет и последние двадцать владеет этим отелем. В молодости — тут хозяин от гордости выпятил грудь и надул щеки — он служил в знаменитом Иностранном легионе.

Сью, сверкая глазами, остановилась перед Мэттом, догадавшись по смешливому взгляду его голубых глаз, что он тоже, как и она, не может представить себе этого кругленького, маленького человечка лихим легионером.

Комната, которую предоставили Сью, оказалась аккуратной и чистой, но довольно бедной. На крашеном полу стояла невзрачная мебель. Раковина в углу была не больше, чем средних размеров кастрюля, однако фарфор сверкал, а хромированный кран имел вполне современный вид.

Попробовав постель и найдя, что она лучше, чем складная кровать, Сью подошла к стеклянной двери, за которой росла пальма. Открыв ее, вышла на крошечный балкончик, чье очарование заключалось в том, что с него открывался прекрасный вид на пустыню.

Полюбовавшись пейзажем и разложив вещи, Сью вымылась, причесалась и отправилась искать отца. Она нашла его возле гостиницы, где виноградная лоза, вьющаяся по грубой решетке у стены, отбрасывала нечто вроде тени. Уютно устроившись в старинном плетеном кресле, он услаждал себя приятной беседой с Луи Трюффаном, обсуждая меню предстоящего ленча.

В тенистую беседку внесли два стола и накрыли клетчатой скатертью. Пока Сью наблюдала, как тщедушный помощник ставил на столы бутылочки со специями и раскладывал столовые приборы, появился свежевыбритый, в светлом шейном платке Мэтт, а Хаджи припарковал «лендроверы» неподалеку от столиков.

Луи продолжал суетиться. И Сью была приятно удивлена, когда им подали кушанья, достойные украсить стол первоклассного отеля, — красную рыбу и омлет, бифштексы из газели, сыр, апельсины и финики в белом вине.

Однако от бифштекса из газели Сью категорически отказалась. Отец нашел это блюдо превосходным, а Мэтт, сидящий в конце стола, попытался ей объяснить:

— Здесь их выращивают, как овец. Часто это единственное мясо, которое у них есть.

Но Сью не могла к нему притронуться, вспоминая красивых животных с ласковыми глазами, пробегавших совсем близко от машины.