Дана Хадсон - Взаимная ошибка

Она так и не смогла признаться, с кем остается, но все поняли, кого она предпочла. У Люка засветились глаза, и, одной рукой приподняв ее подбородок, он тихо пообещал:

— Спасибо! Вот увидишь, больше я никогда тебя не подведу!

Ярость разгоряченного дракой Макса физически чувствовалась всеми присутствующими. Он сделал шаг вперед, пытаясь вмешаться, но Томас, встав между ним и Люком, предупреждающе произнес:

— Баста, Макс! Желание леди — закон!

Зло скрипнув зубами, тот был вынужден уступить.

Не обращая внимания на бегущую из разбитой губы кровь, Люк повел Джейн внутрь, говоря:

— Собирайся, мы едем домой!

Джейн второй раз за сегодняшний вечер слышала эти слова, но на этот раз они не вызвали у нее протеста. Покидав в сумку вещи, она попрощалась с расстроенной ее уходом Френсис и, пообещав позвонить, уселась в машину к Люку.

«Мерседес» плавно катился по скоростному шоссе, а Джейн, в ушах которой стоял глухой звук кулачных ударов, все приговаривала, не в состоянии успокоиться:

— Ну как так можно?! Как мальчишки, честное слово! А если бы вы убили друг друга?

Люк, державший у разбитой губы платок, удовлетворенно заметил:

— Но дело того стоило. Заметь — я без колебаний еще раз ввязался бы в подобную драку, если бы знал, что будет такой результат. — И он подмигнул Джейн.

Они подъехали к хорошо знакомому ей особняку, и она озабоченно подумала: и что дальше? В первый раз опыт был явно неудачен — а теперь? Она опасливо поднялась на крыльцо, не желая, чтобы на нее таращились слуги. К ее удивлению, сбежавшаяся им навстречу прислуга радостно улыбалась и громко ее приветствовала. Ожидавшая все те же в лучшем случае снисходительные, а то и презрительные гримасы, Джейн была поражена. Когда она перевела вопросительный взгляд на Юбера, тот, чуть склонившись к ней, негромко пояснил:

— Жить в одной берлоге с раненым гризли чрезвычайно неприятно и даже опасно. Вы меня понимаете? — И он аккуратно указал кончиками бровей на тяжело идущего за ними Люка. — Но сейчас, надеюсь, все наладится…

Вызванный мажордомом домашний врач, ничего не спрашивая, но тем не менее всем своим видом выражая удивление и недовольство, принялся промывать раны Люка, а тот, прикрыв глаза тяжелыми веками, исподволь наблюдал за мечущейся по комнате Джейн. Она все никак не могла прийти в себя от беспокойства за него.

Осмотрев пациента и не найдя ничего серьезного, врач ушел, на прощание посоветовав хотя бы день соблюдать покой. Но при этом у него было такое скептическое выражение лица, что было ясно — он хорошо сознает невыполнимость собственных рекомендаций.

Внезапно вскочив, Люк схватил Джейн и усадил себе на колени. Она запротестовала:

— Отпусти меня сейчас же! Ты ранен!

Он вкрадчиво предложил:

— Вот и веди себя спокойно, ведь у меня болит все тело!

Джейн затихла, но, заметив в его глазах слишком уж явный огонек удовлетворения, нарочито возмутилась:

— Я не просила тебя устраивать эту дурацкую драку!

Не обращая внимания на боль, Люк нежно поцеловал ее висок. Прикрыв от блаженства глаза, уточнил:

— Я ее тоже не устраивал. Это все дружок Хартли. Ты, по-моему, с ним знакома.

Джейн не стала отпираться.

— Да, я его знаю. Мы вместе воспитывались в приюте. Я не пойму одного — для чего ты принялся меня разыскивать? Мы же все выяснили на прощание.

Люк мягко сжал ее ладони:

— Мы ничего не выясняли, Джейн. Ты спросила меня, я ответил — и все. Но то ли ты спросила, что действительно хотела, и то ли я ответил — вот в чем вопрос. Не так ли? Тебе не кажется, что мы все это время, мягко говоря, вводили друг друга в заблуждение?

Удивленная Джейн уставилась на него, не понимая его слов.

Печально ухмыльнувшись разбитыми губами, он пояснил:

— Давай начнем с самого начала. Когда мы познакомились, я был потрясен тягой к тебе. Но не понял, что влюбился. Потом, осознав, что не могу без тебя жить, сделал все, чтобы ты стала моей. Правда сделал я это на редкость эгоистично. Думаю, ты уже в курсе, что, по сути, я подкупил Глорию, чтобы она увела Хартли?

Джейн молча кивнула, не желая ничего говорить о бывшем дружке.

Люк хмуро хмыкнул.

— Должен признать, что ни о чем не жалею. Доведись — я сделал бы так же. Хотя в то время я еще не понимал, что влюблен отчаянно и бесповоротно. А когда понял, ты заявила, что я для тебя только ширма. Некое средство отмщения. Мне казалось, не признаюсь я тебе в своих чувствах — и сохраню хотя бы свою гордость.

Джейн кинула на него внимательный взгляд. Его глаза смотрели на нее прямо и грустно, и она с облегчением выдохнула:

— Я думала точно так же. Я тоже в тебя влюбилась, и тоже не сразу это поняла. Признаться не решилась — с тобой я чувствовала себя жалкой игрушкой. Боялась, что ты вот-вот наиграешься и выставишь меня. К тому же счет в банке, обещанный мне после разрыва, как ничтожной шлюшке, меня просто убивал. И когда я узнала, что ты его открыл, решила тебя опередить.

Он глубоко вздохнул.

— Да уж, грехи мои тяжкие. Я же не знал, что на первое место ты ставишь достоинство и порядочность, а уже потом — все остальное. Мне просто не встречались такие женщины. Я и не думал, что они есть. И утешительный приз подобного рода — самое обыкновенное в моем окружении дело. Но я не хотел с тобой расставаться. Просто считал, что с деньгами ты будешь чувствовать себя независимой. Я же видел, как тебе не нравится, когда за тебя расплачивалась Беркли. Мне жаль, что ты думала, будто не нужна мне.

— А что мне еще оставалось думать? В твоем доме я была где-то даже не на вторых, а на третьих ролях. Горничные, и те считали, что у них больше прав находиться здесь, чем у меня. Мы с тобой вместе почти нигде и не бывали. Если тебя куда-то приглашали, ты предпочитал появляться в компании совсем с другими женщинами.

Люк повинно склонил голову.

— Просто я ужасно боялся Хартли и скрывал тебя, как только мог. Я был уверен: стоит ему показаться на твоем горизонте — и ты тут же обо мне забудешь. Поэтому и принимал драконовские меры предосторожности. Дурацкие, я признаю. Но теперь я откровенно говорю тебе: я тебя люблю. И прошу стать моей женой.

В ответ не прозвучало ни слова, и Люк испуганно заглянул в ее лицо. Она смотрела на него огромными счастливыми глазами, но не могла сказать ни слова из-за перехватившего горло спазма. Успокоенно поцеловав ее, он прошептал:

— Можешь ничего не говорить. Я уже и так все понял.

Но Джейн, прокашлявшись, твердо произнесла:

— Я тоже люблю тебя. Очень. И рада стать твоей женой.

У него засветились глаза от этих долгожданных слов, и Джейн была изрядно удивлена, когда следом вместо дальнейших уверений в искренности его чувств прозвучал вполне рациональный вопрос: