Элисон Кент - Самый лучший праздник

— Ну? — настаивал Джеймс.

Дункан уперся руками в колени и опустил вниз голову.

— Я вспоминаю.

Он думал о Брук. А этого ему не хотелось. Надо думать о том, какая славная погода, о том, как он хорошо пробежался. Мысли же о Брук были нарушением границ. Предательством дружбы с Джеймсом. Предательством идеалов самого Дункана. Он был глубоко предан своем убеждениям, обету никогда не поддаваться чувствам.

Брук же заставляла его чувствовать . Будь все проклято!

Он выпрямился.

— Она сказала: «Куропатка на груше. В первый день Рождества».

Джеймс нахмурился, переваривая информацию.

— Так и сказала?

— Да. — Дункан повернулся и направился обратно.

Он не собирался рассказывать больше. Рассказывать о том, как удивительно звучал ее голос, какой благоговейный ужас появился на ее лице. Рассказывать о своих чувствах к ней.

— Хорошо развлеклись? — спросила Брук. — Как прошел вчерашний вечер с Джеймсом?

Салли плюхнулась животом на груду подушек цвета зеленого винограда, покрывающих сооружение, служащее Брук диваном, устроилась поудобнее и оперлась подбородком о ладонь.

— Он великолепен! Как ты и говорила.

— Да? Правда? Хочу подробности! Обед в правлении был…

— …типично политическим!

— А Джеймс был…

— …имел оглушительный успех!

— И ты тоже, не сомневаюсь! Очаровала всех, кто может быть тебе полезен?

Нахмурившись, Салли уткнулась в подушку.

— Ух-х!

— Сал?

— Это был вечер Джеймса! Не мой! И ты это знала!

— Да, я это знала. Но ты, конечно, все-таки кое с кем встретилась?..

— Да, встретилась с несколькими людьми. — Салли поджала губы.

— И что же? Вы беседовали о твоих идеях благотворительности?

— Не совсем…

Брук, ошеломленная, откинулась на подушку кресла.

— Салли Уайт! Предоставь тебе возможность сделать золотую карьеру, и ты все это бросишь!

— Я рекламировала Джеймса! А не Салли Уайт.

— Салли, ты всегда занимаешься рекламой только Салли Уайт! Утром, днем и вечером!

— Нет, вчера вечером я… развлекалась!

Развлекалась? Салли?

— Джеймс?

Салли вздохнула.

— Я знала, что вы отличная пара! — Брук даже захлопала в ладоши. — Расскажи мне все! Значительное, незначительное! Я хочу знать все!

И Салли рассказала подруге все. До мельчайших подробностей.

— Как прошел обед в правлении? — спросил Дункан, доставая бутылку с водой из холодильника.

— О, приятель! Был бы ты там! — отозвался Джеймс.

— Говоришь, они все у тебя в руках?

— Да еще как! Салли была неподражаема! Знала, куда повернуть разговор.

— Значит, Брук права! Относительно того, что Салли хорошо знает свое дело!

— Да, да! — Джеймс прислонился спиной к кухонной стойке. — Ее агентство ищет спонсора для благотворительной организации.

Вдвойне интересно.

— Значит, обед и ей пошел на пользу!

Джеймс покачал головой.

— Вот что странно! Она вообще не говорила о своем деле. Она рекламировала меня!

Даже более чем интересно.

— Может быть, Салли не такая уж акула, как ты думаешь?

— Она не акула… Но она акула!.. Это трудно объяснить. — Джеймс развел руками. — Она тоньше. Вместо того чтобы идти напрямик, она проскальзывает туда, где никто не видит, — сказал он, сделав скользящее движение рукой.

— Ты собираешься встречаться с ней?

— Нет. Мое сердце принадлежит Брук, — небрежно произнес Джеймс и отвернулся. — Да, кстати, если говорить о моем сердце, то сегодня второй день Рождества. Мне нужно сделать еще один подарок. — Он посмотрел на Дункана. — Дружище?

Еще десять дней! Дункану придется делать это еще десять дней. А затем он уже не будет думать о Брук, разве что между прочим.

— Я вчера вечером кое-что купил в магазине подарков по дороге из госпиталя.

— Да? Эй, приятель, я твой должник! — засмеялся Джеймс. — Ты скажешь мне, что это такое?

— Идем. — Дункан знаком велел ему следовать за собой. — Я тебе покажу.

— Замечательно! Я могу положить это ей в носок перед приемом. — Он двинулся к двери и бросил взгляд на друга. — Ты ведь идешь сегодня вечером, да?

— Да, — сказал Дункан, избегая испытующего взгляда Джеймса.

К тому времени, как Брук вошла в прихожую, прием был в самом разгаре. Нетти накануне заявила ей, что она заслужила отдых. И Брук немного отдохнула. Приняла душ. Причесалась и накрасилась. Семь раз переодевалась и наконец остановилась на паре зеленых туфель без каблуков и облегающем красном вязаном платье с короткой, развевающейся юбкой. Довольно яркий, даже экстравагантный наряд. Но эти цвета соответствовали ее настроению, а стиль — ее натуре.

Проходя мимо зеркала в прихожей, она увидела свое отражение. Все-таки это платье освежает ее… как будто это действительно имело значение!

Нетти была хозяйкой. Брук не пришлось делить с ней эту роль, от нее только требовалось выглядеть как можно наряднее, чтобы вызвать на лице Дункана Кокса веселое, вполне рождественское выражение.

Доктор Кокс научится улыбаться!

А прежде, чем она закончит эту игру, он научится ценить дух Рождества! Это время года доставляет всем несказанную радость. Всем, кроме Дункана. Брук хотела, чтобы он распахнул наконец глаза и сам это увидел. Ведь нельзя быть живым человеком и игнорировать человеческие радости!

Прихожая была уже полна. Жильцы дома, их друзья и подруги — все смешались в веселую, красочную толпу. Высоко подняв голову, Лидия прохаживалась по небольшой комнате, двигаясь от группы к группе с подносом закусок, ее длинный восточный хитон струился, делая более неофициальной царственную осанку этой величественной женщины.

Нетти находилась возле столика с напитками, наполняя бокалы своим самодельным яблочным вином. Заметив Брук, она поприветствовала ее широкой улыбкой и поднятой рукой. Такой знакомый жест! Брук стало грустно. Нетти вызывала у нее столько воспоминаний о Наине. Но не стоит в Рождество горевать о прошлом. Лучше вспомнить, какую радость доставляло ей время, проведенное с бабушкой.

— Моя дорогая! — защебетала Нетти, схватив Брук за обе руки. — Мы должны повторить это на будущий год! Мне так хорошо среди молодежи! Какие суждения! Какой энтузиазм! — Нетти похлопала ресницами. — Какой романтизм!

Брук обняла маленькую женщину и прижала ее к себе. Едкие слезы закололи ей глаза, и она заморгала, чтобы не расплакаться.

— Конечно, мы обязательно устроим праздник на будущий год! — шепнула она на ухо Нетти.

— Надеюсь, ты не возражаешь? — услышала она в ответ.

Брук выпрямилась и огляделась.

— А что такое?

— Я повесила омелу! Это древняя как мир примета. Мужчина под омелой обязательно поцелует свою избранницу.

Брук посмотрела туда, куда указывала Нетти, и увидела знакомый, перевязанный лентой букетик зеленых листьев и белых ягод, висящий в проеме ниши.