Джанет Иванович - Жена по найму

— Черт, я кажется поспешила. Он был в окне лишь наполовину, а надо было стрелять наверняка.

В комнату, застегивая на ходу джинсы, вбежал Хэнк.

— Что здесь, черт возьми, происходит?

— Элси выстрелила, — сказала Мэгги, — кто-то пытался влезть в окно.

Хэнк подошел и посмотрел на разбитое стекло.

— Неплохой выстрел. Он пробрался к дому через сад. Я не думаю, что ты его подстрелила, Элси, так как на стене отметина величиной с грейпфрут. Или ты стреляла не один раз?

— Только один, он не стал дожидаться второго.

— Кто-нибудь рассмотрел его?

— Огромный детина с чулком на голове, я хорошенько его не разглядела, — сказала Элси.

— Я тоже, — добавила Мэгги, — но он был, кажется, побольше первого. Мне думается, это разные люди. Да и голос у него не такой.

— Я слышала, как он рыскал вокруг дома, но когда подошла к окну, он уже карабкался по приставной лестнице, — начала рассказывать Элси, — я схватила Маленького Лероя и кинулась в комнату Мэгги.

— Маленький Лерой? — спросил Хэнк, беря из ее рук пистолет и разряжая его.

— Я купила его еще в Вашингтоне, для безопасности. А Маленький Лерой — потому что он большой и потому, что в то время у меня был друг по имени Лерой.

— Может отдашь его мне для сохранности? — спросил Хэнк.

— Я без него никуда не хожу. Старые дамы должны уметь постоять за себя. Мы не можем провести рубящий удар каратэ. Бегать я быстро тоже не могу, перед дождем болит колено. — И она сунула пистолет в карман халата.

— Что ж, пойду сделаю себе бутерброд, а то аппетит разыгрался не на шутку, как всегда, когда я встаю среди ночи.

Хэнк подошел к окну и задернул шторы.

— А где Горацио? — спросил он.

— Он спал у меня в комнате, как ты и велел, а от звука выстрела спрятался под кровать, наверняка он до сих пор там, — ответила Мэгги.

— Да, к Горацио у меня претензий нет.

— Может надо обратиться в полицию?

— Я уже говорил о случившемся прошлой ночью Горди Пиккенсу, местному шерифу. Завтра утром я снова побеспокою его. И еще похожу по городу, посмотрю, не хромает ли кто после падения с лестницы.

— Это снова за дневником, — сказала Мэгги, — совпадения тут просто исключены.

— А он в надежном месте?

— Под матрасом.

— Отлично. — И Хэнк растянулся на ее постели. — Я разом защищу и тебя и дневник.

Мэгги посмотрела на него исподлобья:

— А кто защитит меня от тебя?

— А тебе не понадобится защита, я героически обязуюсь только хранить твою безопасность, и даже пальцем тебя не трону.

— Я не думаю, что о моей безопасности надо специально заботиться, эти люди не кажутся мне опасными. Они дилетанты.

— Да, пожалуй, им не хватает профессионализма.

— Но ты не думаешь, надеюсь, что все это шутка.

— Нет, даже в свой самый бунтарский период я никогда не шутил, вторгаясь в чужие владения.

— Зачем же ты здесь?

— Не могу пройти мимо возможности побыть с тобой в одной постели. — И он потянул ее к себе, заваливая на кровать.

— Ну как, удобно?

— Действительно…

— Отлично, — сказал он и обвил руками ее тело.

— Давай представим, что мы любовники, правда в одежде это довольно сложно, необходимо воображение, чего тебе, как писателю, не занимать. Поэтому же тебе известно, как необходимы детали, которых явно не хватает. Итак, предварительный забег, — шептал он в ее волосы.

— Ты снова соблазняешь меня.

— Знаю, ведь я — «наказание Скоджена».

— Ты обещал мне быть героем.

— О мужчина, когда ты будешь верен себе? — он деланно вздохнул, — о'кей, я буду героем, раз обещал, но хочу сказать, что это чертовски трудно — быть героем. Надеюсь, ты понимаешь.

— Хорошо, ты будешь спать наконец?

— Да.

— Отлично.

Некоторое время они лежали в молчании. Горацио растянулся под кроватью, Флаффи — в кресле-качалке. Каминные часы внизу отбивали удары. Темнота была глубокой и бархатистой. Воздух напоен ароматами сада, плывущими в окно. Мэгги почувствовала, что Хэнк расслабился, засыпая. Ей приятно было исходящее от его тела тепло и ощущение надежности. Она вообще любила подобные маленькие радости — чувствовать рядом тепло мужчины, смотреть на потягивающуюся кошку, облизывать ложку, взбивая крем.

Она еще немного полежала, испытывая удовольствие от близости Хэнка, но мало-помалу это спокойное удовольствие начало сменяться каким-то другим, новым чувством. Она почувствовала, как желание охватывает ее, вспыхивает под кожей, устремляется в поясницу. Мэгги никогда не хотела этого так как сейчас, даже и не понимала по-настоящему, что это такое. А ей хотелось не просто лежать рядом с мужчиной. Она прижалась к нему плотней, найдя губами его сосок, ее грудь тяжело легла на него. Он зашевелился, застонал во сне.

— Хэнк, — прошептала она, а ее рука тем временем блуждала по его животу, нащупав пупок и почувствовав, как мускулы его живота стали невольно сокращаться. И вдруг ее живот стал сокращаться тоже; она ощутила наконец-то, чего никогда не понимала раньше. Желание впервые явственно терзало ее плоть.

— Мэгги, что ты делаешь?

— Соблазняю тебя.

— Может, не стоит?

— Господи, неужели я делаю что-то не так?

— Нет, я только хочу убедиться, что это — то, чего ты хочешь.

Чего же она хотела? Она была по ту сторону желаний. Любовь к Хэнку стала частью ее, необходимой, как дыхание. Вместо ответа она просто стащила с себя ночную рубашку и бросила ее на пол.

Ни движения, ни слова, только их дыхания стали поверхностными и тихими. Потом внезапно, словно вспышка огня, их охватила страсть. Он сорвал с себя джинсы и припал к ней с такой жадностью, словно нуждаясь в большем, чем обычно хотел от женщин. Его язык проник в ее рот, руки ласкали тело. В их первом акте было больше неистовства, чем искусства и выдержки. Она изогнулась и вскрикнула, когда его рука коснулась возбужденной плоти внизу живота. «Моя, моя женщина, моя жена, моя любовь», — думал он. Его рот блуждал по ее телу, пока неистовство вновь не овладело ей. Он щедро отдавал и жадно брал: резко и безжалостно войдя в нее, чувствуя ее движения под собой, слыша всхлипывания в моменты наивысшего наслаждения, когда ее плоть судорожно сжимала его. Охваченный пламенем, пульсирующим в паху, он едва мог выговорить ее имя. С бешенством страсти погружаясь в нее, Хэнк думал, что сердце вот-вот выскочит из груди. И вдруг все кончилось. Они бездыханными были выброшены на берег, и лежали, прильнув друг к другу, пытаясь собраться с мыслями.

— Здорово, — сказала она, первой обретя дар речи.

Хэнк не мог сделать этого, поэтому взял ее на руки и понес в свою спальню.

— Чистые простыни, — предложил он. — Второй раз будет медленней и основательней, я не хочу, чтобы ты осталась неудовлетворенной.

— О Боже, — проговорила она чуть слышно, — ты считаешь, что тут же нужен второй раз?