Джилл Гарриетт - Союз одиноких сердец

— У меня есть нерешенные семейные проблемы, — честно ответил Вэл, которому и самому не терпелось приступить к работе, несмотря на то, что ему полагался месячный отпуск. — Сын учится в одной из закрытых школ. Мне нужно хотя бы пару недель, чтобы понять, как устроится.

— Да, я понимаю, — кивнул Бриджес. — Это очень важно. Я, к сожалению, был лишен семейных радостей в полном объеме, но дочь всегда была для меня светом в окне. Она и работа. Сейчас я вынужден наслаждаться только работой: дочь живет отдельно и мы встречаемся только когда у нее есть время.

Вэл не знал, что на это ответить. Он вообще не представлял, что такое дети, но не будешь же это объяснять чужому человеку… Но Бриджес, видимо, не нуждался в каком-то ответе. Вэл вдруг подумал, что этот всеми уважаемый человек очень одинок и ему просто хочется поговорить о дочери, по которой он скучает.

— Знаешь, — продолжал профессор, — с таким удовольствием вспоминаю то время, когда она была ребенком, а потом подростком. Она всегда была со мной. Так что, молодой человек, я вам искренне завидую — у вас масса времени пообщаться со своим сыном. Ведь ему около десяти?

— Да, весной будет десять, — ответил Вэл, чтобы что-нибудь ответить. Видимо профессор был хорошо осведомлен о его жизни.

— Поверь, от общения с ним ты получишь гораздо больше, чем он, — засмеялся профессор. — Я только потом начал это понимать. И сейчас я бы поменял несколько часов ученой беседы на всего лишь час общения с собственным ребенком. Да-с, вот так.

— Мне еще предстоит этому научиться, — признался Вэл.

— А знаешь что, — профессор от волнения даже вскочил со своего кресла, — приезжай-ка ко мне в гости со своим сыном. Мы с тобой пообщаемся на наши ученые темы, да и ему в этом доме будет интересно.

Предложение было настолько неожиданным, что Вэл замялся, не зная что сказать. Но Бриджес так воодушевился, что Вэл подумал, что огорчит его отказом…

— Мне нужно уладить кое-какие дела, — нерешительно начал он.

— Я не предлагаю сделать это немедленно, — замахал руками Бриджес. — Ведь ты только приехал. Но когда будешь готов, милости прошу.

— Спасибо, профессор, с удовольствием приму ваше приглашение.

— Вот и отлично, — подвел черту Бриджес. — К тому же дочь обещала приехать. Заодно покажу тебе свое чадо. Решай свои дела… и милости прошу.

Вэл понял, что разговор закончен, и решил, что нужно попрощаться. Он с сожалением поднялся из глубокого кресла: в этом кабинете и с этим человеком было приятно и легко.

— Спасибо вам еще раз, мистер Бриджес, — сказал он.

— Был очень рад, — ответил Бриджес, протягивая руку. — Может быть, пообедаешь со мной. Мисс Николс неплохо готовит.

— К сожалению, не могу принять вашего предложения, — улыбнулся Вэл, — я приглашен на обед к родителям моей жены. Мальчик фактически вырос в их доме. Думаю, что придется выяснить некоторые вопросы. Мы довольно долго не встречались.

— О, не смею задерживать… — Профессор взмахнул руками и свалил со стола рамку с фотографией.

Вэл кинулся поднять ее и невольно взглянул на снимок. На него смотрела, хитро прищурившись, очень хорошенькая шестнадцатилетняя девочка. Неужели и он мог когда-то так же с удовольствием смеяться и быть таким беззаботным? Конечно, отец обожает свою дочь. Чертенок, скрещенный с ангелом… Лицо девочки было смутно знакомым, но Вэл подумал, что так могла быть знакома ему собственная юность.

— Это моя Натали, — сказал профессор, аккуратно ставя фотографию на место. — Правда, снимок сделан несколько лет назад, но уж очень хороша она здесь.

— Хороша, — улыбнулся Вэл, почему-то обрадованный тем, что дочка профессора ему понравилась.

— Счастливо, Вэл, до встречи. — Профессор пожал Вэлу руку и проводил его к выходу.

Когда Вэл говорил, что ему надо встретиться с родителями Лейлы и решить кое-какие вопросы, он не предполагал, что встреча обернется настоящим семейным скандалом. Вэл мчался домой после семейного обеда и до боли в руках сжимал руль машины. Все, что он услышал, было справедливо и несправедливо одновременно… Ему было стыдно, но упрямство и нежелание признавать очевидные вещи искали оправдания всему, что он делал долгие годы.

Вэл надеялся, что визит в семейство Масса-рани, будет достаточно формальным, но Жаклин со свойственной ей жестокостью обратила естественное желание отца быть с сыном в попытку использовать мальчика для решения его собственных проблем.

Воодушевленный встречей с профессором Вэл ехал в их дом с чувством освобождения и радости. Раньше он не очень-то любил бывать в этом роскошном и изысканном особняке, но сегодня ему было все равно.

Жаклин встретила его у дверей и поджала губы, как будто он навязывался им в родственники. Айман с радостью обнял его, но глаза его были печальны.

Через некоторое время пустых вопросов и ответов и поглощения специфической смеси французских и арабских блюд Жаклин вдруг задала вопрос, от которого у Вэла перехватило дыхание и кусок застрял в горле.

— Ты решил забрать у нас мальчика? — спросила она, аккуратно поддевая очередной кусок курицы, тушенной в гранатовом соусе.

— Я же сказал, что собираюсь остаться в Америке и что мы с Диком будем жить в нашем доме, — ответил Вэл, как будто это не подразумевалось само собой.

— Я говорю именно об этом, — заметила Жаклин и посмотрела на мужа. — Когда тебе стало выгодно, ты решил вернуться и лишить людей, которые его вырастили, возможности участвовать в судьбе Дика.

— Я сказал только то, что сказал. — Вэл пытался быть спокойным. — Вы всегда будете его бабушкой и дедушкой. Разве вопрос стоит о том, что вы перестанете общаться?

— Я тоже сказала только то, что хотела сказать, — язвительно ответила Жаклин. — Ты же прекрасно понимаешь, что если бы не твоя вечная погоня за самим собой, то все могло быть по-другому. В свое время надо было не носиться по свету в поисках подтверждения собственной значимости, а быть рядом с беременной женой.

— Жаклин, ты не права… — попытался остановить ее Айман.

— Дай мне сказать то, что я действительно думаю, — резко повернулась к мужу Жаклин и сверкнула на него своими холодными прозрачными глазами. — Я молчала слишком долго. Если бы мистер Слейтер чуть-чуть больше думал о нашей дочери…

— А вам не кажется, что если бы вы не заставляли ее так волноваться по поводу ваших мифических болезней… — не выдержал Вэл.

— Мы говорим не обо мне, — презрительно улыбнулась Жаклин, — а о тебе и о том, что ты бросил малыша. Мы десять лет были ему настоящими родителями. Я даже смогла смириться с тем, что ты услал его в какую-то школу за тридевять земель. Гениальная идея, нечего сказать!

— Может быть, не самая гениальная, но я так решил, — отчеканил Вэл. — Не понимаю, что мы обсуждаем. Я возвращаюсь, Дик будет жить со мной, вы можете общаться сколько хотите… Я не собираюсь этому мешать.