Мэри Смит - Непростой случай

— Ты… потрясающе хороша. — Голос Эдвина был таким же нежным, как и его ласки. Ее затопило радостное тепло и ликование.

Улыбка Долорес застыла, когда Эдвин со свистом втянул в себя воздух и в его глазах вспыхнуло темное пламя. Их взгляды скрестились, и в воздухе запахло озоном: непреодолимая сила влекла этих людей друг к другу. Когда Эдвин встал с кресла и пошел ей навстречу, у Долорес перехватило дыхание. Высокий, представительный, безупречно одетый, он двигался легко и стремительно, но с трудом владел собой. Эдвин встал перед ней; его руки медленно прошлись по ее волосам, шее, обнаженным плечам, спустились ниже и остановились на груди. Реакция ее тела была мгновенной.

— Мы ведь должны идти на прием, — прошептала она.

— К чертям прием, — хрипло ответил он, привлек Долорес к себе и пробормотал ей прямо в губы: — Я хочу тебя. Хочу немедленно… — Эдвин жадно целовал ее, смазал помаду, растрепал прическу, но Долорес это ничуть не волновало. Ее не волновало ничего, кроме неистового желания, сжигавшего ее тело как лесной пожар. Она прижималась к нему, отвечала на его поцелуи и чувствовала себя развратницей…

Они занимались любовью прямо на ковре… яростно и жадно. Быстро и неистово. Пока не рухнули друг на друга, совершенно обессиленные.

Прошло немало времени, прежде чем ее сердце успокоилось, а сознание стало снова воспринимать окружающее. Эдвин гладил ее волосы. Этот жест казался странно успокаивающим после неистового вихря любви.

— Я узнал о тебе кое-что новое, — тихо сказал он.

— Я, наверное, животное, — пробормотала Долорес, смущенная собственным бесстыдством. Она никогда не испытывала ничего столь стихийного… столь первобытного.

Эдвин хмыкнул и поцеловал ее в закрытые глаза.

— Восхитительное сексуальное животное… Но я думал о другом.

— Угу… О чем это?

Эдвин продолжал гладить ее спутанные волосы.

— Ты затратила столько сил, чтобы подготовиться к вечеру, и не моргнула глазом, когда я все испортил.

Долорес тихонько засмеялась.

— Поверь, я знаю, что для меня главное. — В конце концов, у меня осталось не так уж много времени, подумала она, вспомнив слова Айви.

— Мне нравится твое главное… — Он сел и улыбнулся. — Ты выглядишь так, словно тебя зверски изнасиловали.

Долорес лениво потянулась.

— Так оно и есть…

— Но в таком виде ты не можешь показаться на приеме. Впрочем, я тоже. Придется долго приводить себя в порядок, если мы не хотим, чтобы люди обо всем догадались.

— Я приму душ и начну все сначала.

— Я присоединюсь к тебе. — Он по очереди поцеловал ее груди. — Через минуту.

А потом они мылись, одевались и заново причесывались.

К счастью, ее платье ничуть не пострадало от возни на полу. К тому времени, когда Эдвин и Долорес вышли из дому, они снова стали цивилизованными людьми, умеющими сдерживать свои инстинкты.

Однако вскоре Долорес пожалела, что вообще поехала на этот вечер. Стоило ей с Эдвином войти в гостиную, как женщины уставились на них во все глаза. Они препарировали ее взглядом как лягушку, рассекали на кусочки, рассматривали их под микроскопом, оценивали, судили и рядили. Об этом говорили их лица; Долорес не была дурой, чтобы ничего не понять.

Что ж, такого приема следовало ожидать — она вторглась на чужую территорию. Несомненно, Эдвин притягивал к себе бесчисленное множество женщин. Утешало лишь то, что он выбрал ее. Чтобы собраться с духом, она выпила глоток шампанского, потом еще один… Когда бокал опустел, Долорес поставила его на поднос и отправилась искать дамскую комнату.

Не успев завернуть за угол, она услышала разговор об Эдвине. Спорили три-четыре женские голоса. Долорес застыла на месте, затаив дыхание. Женщины говорили о том, что Эдвин Оливер очень красив. Ужасно богат. Великолепен в постели. И что они много лет не видели его с женщиной.

— Но сегодня он кого-то привел — сказал один голос. — Вы ее видели?

— Ей по крайней мере сорок. Вы можете в это поверить?

— Ты говоришь так, как будто ей сто. Радость моя, тебе самой скоро сорок.

— Я хочу сказать, что этого никто не ожидал. Все думали, что он приведет сюда двадцатилетнюю секс-бомбу. Я ничуть не удивилась бы, если бы на него записывались в очередь.

— Включая тебя с твоим чудо-лифчиком и прооперированным носом!

Вот так! Долорес осторожно перевела дух. Она хотела уйти, но, казалось, приросла к полу.

— Ну что ж, я думаю, в тридцать восемь лет у меня еще есть надежда. Если он влюбился в нее, то чем я хуже? Я бы выскочила за него при первой возможности.

— А я нет. Мне жаль эту женщину.

Они ее жалеют? Долорес напряглась, предчувствуя недоброе.

— Почему это? — недоверчиво спросила собеседница.

— Ты только представь себе: ей ведь придется соперничать с его покойной супругой. Я бы никогда на это не решилась. На мой взгляд, конкурировать с его святой Эммой — безнадежное дело.

— Со святой Эммой?

— Разве ты не слышала? Он буквально молился на жену. Люди до сих пор говорят, какая она была чудесная, добрая и талантливая. После ее смерти прошло немало лет, прежде чем он появился на людях с другой. Должно быть, в его жене действительно было что-то необыкновенное… — Эти слова сопровождались унылым, завистливым вздохом.

— Да, ты права. Ведь влюбиться в Эмму с первого взгляда было трудно, потому что… ее лицо…

Тут мимо Долорес прошло еще несколько женщин. Они смеялись, болтали, и этот шум заглушил конец фразы.

Было трудно влюбиться?.. Почему трудно? Долорес порывисто вздохнула. Сердце стучало, в ушах звенело. Святая Эмма. Жена Эдвина. Идеал. Совершенство. Только этого недоставало! Мало ей увивающихся за Эдвином роскошных женщин, так теперь изволь соперничать с его покойной женой…

Разве обыкновенная женщина в здравом уме решится на такое? Конечно, нет. Надо бежать, пока не поздно. Эдвин не про ее честь.

Хотелось бы надеяться, но… Она была влюблена, безумно влюблена, а это не имеет ничего общего со здравым умом.

Но вместо того, чтобы пуститься в бегство, она свернула за угол. Разговор тут же прекратился, и три женщины молча уставились на нее. Одна из них была ярко-рыжей — той самой, которую Долорес видела на сервированном ею обеде; другая — платиновой блондинкой, а третья — полубрюнеткой, полушатенкой.

Долорес любезно улыбнулась.

— Дамская комната в той стороне? — спросила она, указав рукой в конец мраморного коридора.

— Да, — хором ответили ей.

— Спасибо, — поблагодарила она и гордо прошествовала мимо, спиной чувствуя их взгляды.

Вернувшись в гостиную, она увидела, что Эдвин в волнении не находит себе места.

— Я искал тебя, — сказал он, обнимая ее за плечи.

— Я гуляла, — оживленно ответила она.