Долли Грей - Папарацци

Толстуха, которая являлась женой крупного продюсера, покрылась красными пятнами.

— Что вы имеете в виду?

— Талант! А вы?

Оставив кинопримадонну в состоянии шока, Линда отправилась на поиски своего спутника. И наконец после долгого блуждания среди знаменитостей заметила его в компании смуглой брюнетки, в которой узнала модную латиноамериканскую певицу Рамону Консито, имя которой не покидало вершин музыкальных рейтингов последние два года.

Кроме дивного голоса и такой же фигуры, Рамона была знаменита еще и своими многочисленными браками. Именно о ней в голливудских кругах ходила шутка, что «мисс Консито ест мужей на завтрак, обед и ужин».

Насколько знала Линда, смуглая поп-звезда в данный момент была в очередной раз свободна от брачных уз и занималась подбором новой кандидатуры на пост «мистера Консито». Судя по тому, как она кокетничала со Стэнли, он занимал в списке кандидатов не последнее место. Очевидно, это заметила не только Линда, так как до ее слуха донеслись весьма недвусмысленные намеки некоторых гостей, суть которых сводилась к тому, что «малышка в зеленом потеряла своего парня».

Ну нет! Она не позволит кому бы то ни было делать из нее объект насмешек. Выпив для храбрости двойной мартини, Линда, очаровательно улыбаясь, направилась к беседующей парочке, отметив, что рука Рамоны уже лежит на колене мужчины. Ее мужчины!

— Вот ты где, Стэнли! — Подойдя к своему спутнику, Линда по-хозяйски положила ладонь на его плечо. — Вижу, ты не скучаешь!

— Кто это? — Рамона томно подняла веки и посмотрела на Линду как на досадную помеху.

— Подруга Стэнли. — Девушка одарила брюнетку многозначительным взглядом, заметив с профессионализмом фотографа следы недавней подтяжки на лице соперницы, чем не преминула воспользоваться. — Какая великолепная работа! Кто ваш хирург?

Рамона, моментально поняв, о чем идет речь, позеленела и уставилась на Стэнли, явно получавшего удовольствие от стычки двух женщин.

— Кто это?

— Действительно, моя подруга, Линда Козак. — Он наклонился к Рамоне и театральным шепотом, который не услышал бы разве что глухой, добавил: — Известный папарацци.

Испуганный вздох Рамоны потонул в полусотне подобных.

Стэнли, весьма довольный произведенным эффектом, подхватив Линду под руку, предложил ей прогуляться по саду и под прицелом множества глаз вывел из зала в ночную прохладу. Когда они остались одни, Линда спросила:

— Зачем ты сказал, что я папарацци?

— Принцесса, — впервые после многих лет Стэнли употребил это обращение, — этот мир, — он кивнул в сторону зала, который они только что покинули, — подобен волчьему логову. Чтобы чувствовать себя в безопасности, необходимо заставить их тебя бояться. Теперь они тебя боятся.

— Стэнли, — Линда подняла на него глаза, в которых отразилось ночное небо, — скажи, ты чувствуешь то же, что и я? Потому что я сомневаюсь и от этого ощущаю себя дурочкой.

— Сомнений не может быть, принцесса. Я влюблен в тебя по уши. — Склонившись над ней, он приник жадным ртом к ее губам, а когда отстранился, то обнял за талию и спросил: — Тебе не кажется, что уже пора домой?

Линда молча кивнула. И они направились к выходу, не заметив блеска фотообъектива в зарослях азалии.

Она, прикрыв глаза, наслаждалась нежными прикосновениями его губ к своему телу, и ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Линда лежала на огромной кровати, освещенная матовым светом полной луны, без стеснения заглядывающей в окно спальни.

Стэнли, напоминающий в своей наготе античного бога, нежно дотронулся до огненной пряди, которая скрывала маленькую, бронзовую от загара грудь. В тот же миг Линда сладострастно застонала. Так начинает звучать драгоценная скрипка, когда ее касается смычок мастера.

Обняв любимого, она притянула его к себе, ощущая разгоряченную желанием мужскую плоть. Линда испытывала наслаждение, проводя ладонью по золотистой поросли на упругом животе мужчины, сначала несмело, а затем все неистовее растворяясь в охватившей ее страсти.

Стэнли знал — она сама об этом сказала, — что он первый мужчина в ее жизни. И от этого ему вдвойне были желанны откровенные прикосновения Линды. Значит, он возбуждает ее настолько, что она, стремясь доставить ему удовольствие, смогла отбросить целомудренную стыдливость.

— Возьми меня! Возьми меня всю!

Мольба заставила Стэнли сжалиться над Линдой, которая была уже не в силах сдерживать жар, охвативший ее лоно. Обняв ее бедра руками, он, подобно счастливому завоевателю, вторгся в храм наслаждения, разрушая все преграды на своем пути.

От мощного напора плоти возлюбленного Линда почувствовала прилив неописуемого блаженства, заставившего ее выгнуться луком, на тетиву которого наложена стрела, а уста исторгнуть вскрик восторга…

Сделав глоток крепкого кофе, Линда счастливо засмеялась.

Стэнли, по обыкновению просматривающий утренние газеты за завтраком, улыбнулся и спросил:

— Что тебя так развеселило, принцесса?

— Если бы пару дней назад мне кто-нибудь сообщил, что я проведу ночь со Стэнли Спейси, в лучшем случае он отделался бы неделей принудительного посещения психиатра.

— А в худшем?

— Стал бы пациентом отделения травматологии Лос-Анджелесского муниципального медицинского центра.

— Я наводил на тебя такой ужас? — Стэнли с интересом посмотрел на возлюбленную.

— Нет, просто я всегда считала звезд не совсем обычными людьми, чуждыми человеческих слабостей.

— А теперь? Ты убедилась, что я ничем не отличаюсь от других мужчин?

— Вовсе нет! Я уверена, что другие не обладают твоим главным достоинством.

— Ты имеешь в виду мой драматический талант?

— Я имею в виду твою выносливость в постели.

Линда медленно поднялась и, не сводя со Стэнли зовущего взгляда, направилась в спальню.

— О нет! Ты просто используешь мой профессионализм в корыстных целях.

— И намерена использовать его до конца. — Игриво подмигнув ему, Линда скрылась за дверью.

— Ну что же, мисс, сама напросилась.

И он направился вслед за ней, на ходу избавляясь от одежды…

Слепящая вспышка фотокамеры, еще одна и еще…

— Ну, хватит!

Стэнли, смеясь, отбивался от Линды. Вот уже полдня как она преследовала его, стараясь сфотографировать в самый неожиданный момент, уверяя при этом, что оказывает неоценимую услугу его будущим потомкам, запечатлевая образ их прославленного предка. Им будет, мол, что хранить в семейном альбоме.

— Увы, я слишком стар, чтобы у меня появились какие бы то ни было потомки. Поэтому твой труд не будет оценен должным образом.

— Глупости! — Линда очаровательно улыбнулась. — Судя по прошлой ночи, ты можешь стать родоначальником целого народа.