Джудит Гласс - Обреченные любить

Оливия проснулась с головной болью. Взгляд на часы поверг ее в ужас. Одиннадцать! Не может быть! Она протерла глаза и посмотрела на серебристый циферблат еще раз. Увы, она каким-то образом проспала сигнал будильника в семь. Теперь она опоздала на работу и… пропустила встречу, назначенную Гилом. Кошмар!

Оливия не могла вспомнить, чтобы с ней когда-либо случалось подобное. Не надо было пить спиртное. Проворочавшись с боку на бок целых три часа, она, наконец, сдалась и приняла пару таблеток, которые ее доктор прописал после смерти Вивьен. Пока Оливия обходилась без них, но вчерашний приход Гила буквально выбил ее из колеи.

Одним быстрым движением она отбросила одеяло и села, затем, прижав руки к вискам, громко застонала. Доктор говорил, что таблетки не относятся к сильно действующим, но Оливия вообще не привыкла к лекарствам. А сейчас ей казалось, будто голова у нее идет кругом. Она понимала, что нужно немедленно собираться и бежать на службу, но сомневалась, сможет ли вести машину в таком ужасном состоянии. К тому же не было уже большого смысла лететь сломя голову. Встреча у Гила, должно быть, уже закончилась. Оливия была в отчаянии из-за того, что пропустила ее, но что делать, поезд уже ушел. Разумнее выпить крепкого черного кофе и приготовиться к разносу, который ей наверняка устроит Гил.

Внезапно входная дверь содрогнулась от яростных ударов.

Оливия застыла на мгновение; сердце неистово колотилось в груди. Она по-настоящему испугалась. Затем поднялась, качаясь как пьяная, натянула халат поверх ночной рубашки и поспешила в холл.

В дверь опять застучали — еще громче, чем прежде, если только это вообще было возможно.

— Кто там? — спросила она с упавшим сердцем.

— Оливия, открой дверь! — донесся до нее разъяренный крик Гила.

— Нет! — крикнула она с отчаянием.

— Если ты немедленно не откроешь, я выломаю дверь!

Не поверив ему, Оливия прислонилась к стене, не предпринимая никаких попыток к тому, чтобы отодвинуть щеколду замка.

— Я… Я не очень хорошо себя чувствую.

— Оливия, в последний раз…

Достаточно было представить себе, как Гил плечом высаживает дверь и вместе с ней вваливается в холл, чтобы Оливия признала поражение. Противостоять ему физически она не могла. Пальцы ее дрожали, когда она открывала замок.

Дверь резко распахнулась под натиском с наружной стороны.

— Где ты была этим утром, черт побери? — тут же потребовал он ответа, захлопнув за собой дверь. — Я надеялся, что ты поняла меня, когда я объяснил, что ты нужна мне на встрече.

Оливия могла только безмолвно и растерянно взирать на него. Сил для оправданий и возражений у нее не было никаких.

Взгляд Гила скользнул по ее халату.

— Боже! Ты даже не одета.

Оправдываясь, Оливия плотнее запахнула тонкий халат.

— Я… Я немного проспала, — пробормотала она, как бы объясняя происшедшее.

— Ты проспала?! — никогда еще она не видела Гила таким разъяренным. — Ясно почему! Ты вообще этой ночью хоть немного спала?

— Ну, нет… Едва ли… — Оливия попыталась объяснить, но Гил сердито оборвал ее, словно ударил бичом.

— Избавь меня от подробностей. Мне в высшей степени наплевать, чем ты занималась всю ночь со своим любовником. Но меня совершенно не устраивает, что твои ночные забавы отнимают у тебя только сил, что ты не в состоянии вовремя являться на службу.

Любовник! Ночные забавы? Глаза Оливии превратились в застывшие озера цвета морской волны, когда она попыталась осознать, что Гил сказал.

— Не смотри на меня, как безмозглая кукла, и не делай вид, будто не понимаешь, о чем идет речь, — продолжал кипятиться Гил. — Отправляя своих любовников по домам на рассвете, ты быть может, сохраняешь свою репутацию неподмоченной, но это не помогает тебе быть аккуратной на службе. Не кажется ли тебе, что поставить двуспальную кровать было бы куда честнее, чем разыгрывать из себя недотрогу.

Оливия покрылась густым ярким румянцем. До нее наконец-то дошел смысл сказанного Гилом. Он считает ее последней шлюхой!

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Ты не имеешь никакого права… — попыталась возразить она.

— Я имею полное право говорить с тобой в таком тоне, раз твои занятия в свободное время мешают твоей служебной деятельности.

— Одно другому не…

— Не мешает? — Темные глаза Гила злобно блеснули. — Я тебе ясно сказал: ты должна присутствовать на встрече сегодня утром. Хотя… — Он вызывающе оглядел ее. — Я должен признать, ты едва ли способна была бы прибавить сил нашей стороне. Ты смотрела уже на себя в зеркало?

— Что, прости?

— Ты выглядишь такой измочаленной… обессиленной, — продолжал кричать Гил. — Для нашего рекламного агентства ты делаешь мерзкую рекламу. Тебе бы не удалось продать за доллар собственную персону, не говоря уж о чьем-то товаре.

Оливия пристально смотрела на него, а обида и негодование слезами застилали ей глаза. Она не могла проронить ни слова. Повернувшись, она хотела с достоинством удалиться, но он схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

Возможно, он все же позволил бы ей уйти, если бы она не сопротивлялась. Однако его тяжелая рука лежала на плече Оливии, и это послужило последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она неистово замахала кулаками. Несколько секунд шла борьба, пока, наконец, Гил не сжал ее запястья и не прислонил ее к стене, лишив возможности сопротивляться.

Оливия дышала тяжело, отрывисто, в висках бешено стучала кровь. Она смотрела в лицо Гилу, заметив, как побелели от напряжения его скулы.

Они не знали, сколько времени простояли так, глядя друг на друга в упор, затем вдруг выражение лица Гила изменилось. Он все еще злился — Оливии это было ясно, но теперь в его чертах проглядывало что-то новое. Он неотрывно смотрел на ее губы и вдруг, совершенно неожиданно, прильнул к ним жарким поцелуем.

Шли секунды… минуты — Оливия потеряла ощущение времени. Она чувствовала лишь одно — жгучее желание, которое разбудил в ней поцелуй Гила, и этот сладостный огонь захватил все ее существо.

Его руки ласкали, прижимали ее к себе все теснее, возбуждали так, что она была уже не в состоянии справиться с охватившими ее чувствами. Еще секунда, и она готова была рвать на нем рубашку в порыве страсти.

Но неожиданно он оторвал свои губы от ее губ, его руки безвольно опустились. Открыв глаза, она увидела его взгляд, устремленный на нее, но выражение его лица стало недоверчивым и осуждающим. Со стоном Оливия вновь закрыла глаза, всей душой желая, чтобы последних мгновений вообще не было и чтобы это странное выражение лица Гила исчезло, когда она вновь откроет глаза.

Когда она все же открыла их, его взгляд был далеким и отчужденным.