Флоренс Уэстли - Память сердца

Он поднял глаза и увидел двух маленьких рыжих девочек-близнецов, которые смотрели на него голубыми глазами Бетси. У Джона перехватило дыхание…

Одно дело — знать, что девушка, когда-то любимая тобой, стала матерью. Совсем другое — встретиться лицом к лицу с детьми, которых она родила от другого мужчины.

Опомнившись, он заметил, что к ним идет Бетси. В этот на редкость жаркий весенний день она оделась в обрезанные джинсы с бахромой и безрукавку из бумажной материи. Бетси была босая, и ее изящные узкие ступни покрылись ярко-красной пылью.

Джон почувствовал прилив острого возбуждения и тут же неимоверным усилием воли подавил его, поклявшись, что подобное с ним произошло в первый и последний раз. Она могла поцеловать его на многолюдной улице, но в мимолетном, почти бесплотном касании ее губ не было и тени чувственности.

— Неужели этот бешеный, дурно пахнущий зверь принадлежит вам? — обратился он к близнецам.

Джон пытался уговорить себя, что он вовсе не избегает Бетси. Просто выигрывает время, чтобы остудить взбунтовавшуюся кровь.

— Угу-у, — ответила одна из фей, кивнув головой, — Мне и моей сестре. — Я — Мэри, а это — Анжелика. Только мы ее называем Ангел, хотя она ведет себя не лучше меня.

— И ты тоже не ангел, — лукаво возразила Анжелика.

— А наш дядя Майк был пожарным, пока не сгорел на пожаре, — сказала девочка, не вдумываясь в значение этих страшных слов.

Но откуда же ей знать, в каких мучениях Майк умирал? А Джон знает. И Бетси — тоже.

— Да, я слышал. Теперь я работаю на его месте.

Обе пары доверчивых голубых глаз вспыхнули.

— Вот это да! Можем мы прийти покататься на большой машине с лестницей? Дядя Майк обещал, только ему всегда было некогда.

— Конечно… то есть, если мама разрешит.

— Можно, мами? — хором попросили дети, подпрыгивая с таким восторгом, что Бэр отозвался заливистым лаем. — Ну мами, пожалуйста, скажи "да".

— Да как-нибудь, — уклончиво ответила Бетси.

— Какие чудесные девочки. Я полагаю, твои? — спросил Джон.

Полагай, глупец, полагай! Он разозлился на себя. Совершенно исключено, чтобы эти голубоглазые, рыжекудрые эльфы были дочерьми какой-то другой матери, а не Бетси.

— Да, мои. — Ее голос смягчился, и Джон ощутил, как что-то пробуждается у него в груди, глубокое и нежное.

Уже много лет он не ощущал ничего подобного и в душе боялся, чтобы это сладостное томление, не приведи Бог, посетило его когда-нибудь еще.

— Что произошло с их отцом?

— Стив погиб, когда плыл на плоту с друзьями по реке Роуг. Это один из тех загадочных несчастных случаев, которые не должны повториться никогда.

— Очень сожалею.

— Я тоже.

— Должно быть, трудно растить детей одной?

Труднее было бы жить одной без детей, подумала Бетси.

— Справляемся, но в одном ты прав: это действительно нелегко.

— А вообще-то, сколько у тебя сейчас здесь детей?

— Четверо. Близнецы и две девочки, взятые на воспитание, хотя надеюсь добавить к Рождеству еще четверых. Правда, предстоит помучаться. Столько требуется бумаг, обычно в трех экземплярах. Иногда ложишься спать, а в голове — различные бланки, просыпаешься ночью и думаешь, какой куда надо посылать.

Он весело рассмеялся:

— Это напоминает порядки в пожарной охране.

— Как там идут дела?

Ветер, играя пышными кудрями, создал золотистый нерукотворный нимб вокруг ее лица. Солнечные блики отражались в голубых глазах. Джон уловил исходящий от нее запах цветов — аромат роз. На носу Бетси слабыми пятнышками проступили веснушки, алые губы были влажными и блестели. Она была сама женственность…

— Примерно, как я и ожидал.

— То есть?

— Ребята, которые пришли работать с Майком, рвут и мечут, что бы я ни сделал. Молодежь пока помалкивает, а новички не знают, к кому примкнуть.

Бетси удивило, что она может так спокойно разговаривать с Джоном, словно они дружили и были любовниками еще вчера, а не двадцать лет назад.

Взгляд ее затуманился. Она ощутила нечто похожее на горечь потери. Нет! Эти чувства надо задушить в корне, решила Бетси. Прошлое умерло!

— Мами! Бэр не хочет стоять на месте.

— Кажется, тебя вызывают.

— Да.

— Я положу на порог вещи Майка, ладно?

— Какие вещи Майка?

— Ну то, что было у него в кабинете. Я подумал: может, тебе захочется их сохранить?

В коробке было все — от запасной пары белья, полупустой бутылки ирландского виски до коллекции безделушек, которая, как понял Джон, была собрана для Майка близнецами.

— Как стыдно! — расстроилась Бетси, закусив губку. — Я давно собиралась разобрать эту коробку, еще до твоего назначения, но, как всегда, дела помешали… Да, на крыльцо, пожалуйста. Спасибо.

— Не за что, Бетси!

Джон открыл заднюю дверцу автомобиля и достал большую картонную коробку.

— Я не смотрел, что в ней, просто все сложил в кучу. Думал подождать тебя, но я пока сплю в своем рабочем кабинете — еще не нашел постоянную квартиру, — а там тесновато.

— Не оправдывайся, Джон, ты сделал мне большое одолжение.

Джон поставил коробку на крыльцо. У него возникло странное ощущение, что время круто повернулось вспять: все это однажды уже было… Он обернулся, чтобы попрощаться с Бетси, но не в силах был сдвинуться с места. Джон не смог оторвать взгляда от нее, совсем как в прежние времена, Когда оба еще не понимали, что же с ними происходит?

Утренний ветерок опять играл ее пламенеющими на солнце золотисто-рыжеватыми прядями. Джона охватил внезапный прилив страсти, готовый смести все преграды… И он снова увидел себя двадцатилетним, а ее — шестнадцатилетней девушкой с огненным темпераментом, чувственной и сводящей юношу с ума.

Врожденный инстинкт, так много раз спасавший ему жизнь, подсказывал — "немедленно уезжай". Однако другое чувство, сильнее любого инстинкта, пригвоздило его к земле. Он стоял как изваяние. Но, спустя мгновение, Джон произнес:

— Бетси! Я совсем забыл, но у меня осталось еще что-то только твое: его я обязан вернуть.

— Разве?

Он нежно взял ладонями ее лицо и благоговейно прикоснулся губами к ее рту.

— До свидания, — сказал он и быстро удалился.

— Не возражай, все очень просто! Этот красавчик в мундире отлит из такой же бронзы, что и все герои.

Прищелкнув языком от сознания своей находчивости, Полайна Пруденс Пластиноу, известная своим друзьям как Пруди, а друзей у нее было пруд пруди (каламбур получался сам собой), кисточкой из перьев в последний раз смахнула пыль с кузова старинной кареты, дверца которой была открыта. У дверцы с другой стороны стояла Бетси отгороженная от Пруди сиденьем с новой обивкой.

Через дощатую дверь сарая на бетонный пол яркими полосами падал луч солнца. Подняв глаза, Бетси зажмурилась от ослепляющего потока света, хлынувшего в сарай.