Олимпия Кершнер - Печать любви

— Нет, на этом мои способности заканчиваются.

— Но ведь ты не всегда ешь мясо и картошку, когда находишься здесь?

— Здесь я обычно ем то, что настреляю или наловлю в озере: птиц, рыбу. Конечно, иногда я с собой вожу пакеты с полуфабрикатами. Но это так, на всякий случай.

— Да ладно, наверное, только ими и питаешься? — поддела его Никола.

— Когда как, — ответил он, улыбаясь.

— А если бы тебе пришлось выбирать между жизнью в городе и на природе, где бы ты остался?

— Знаешь, я бы, конечно, остался на природе. Но ведь в бизнесе тоже борьба, вызов, динамика движения, которая почти что завораживает. И к тому же, — он подмигнул, — я разве не говорил тебе, что люблю общество прекрасных дам? А в глухих местах они не водятся. Вряд ли бы я встретил тут тебя, например.

— Да уж, — согласилась она.

— А что бы выбрала ты? — спросил он, наполняя вином бокалы.

— Мне нравится тот образ жизни, который я веду сейчас, — сказала она. — У меня в городе много друзей, там — работа, которую я люблю…

— Но ведь с тобой рядом нет надежного мужчины. Не одиноко?

Она пожала плечами:

— Нет, и что? Лишнее доказательство тому, что ты заблуждаешься, утверждая, что каждая женщина только и мечтает, как бы выйти замуж.

— И причем за богатого парня. Разве все еще есть возражения?

— А как же! Да еще какие! Послушай, ну чего мне может не хватать? У меня нормальный доход, прекрасная квартира, есть работа и друзья. Я не жду принца на белом «Мерседесе», который увезет меня на край света, подальше от моих проблем.

— Но если принц окажется достаточно богатым… — предположил Мэл.

— А нельзя обойтись без обычных придирок? Ты один раз обжегся, вот и все. Это, конечно, очень больно. Но ведь не все женщины одинаковы, не все любят мужчину за его деньги. Неужели тебя не волнует, что ты, погрязнув в нелепых заблуждениях, можешь остаться на старости лет совершенно один? Ни жены, ни детей не будет рядом. Даже самая интересная работа не в состоянии заменить личную жизнь.

Мэл упорно смотрел в бокал с вином, потом перевел взгляд на девушку.

— Признаться, еще не думал об этом серьезно. Если я когда-нибудь приду к выводу, что мне нужна семья, то непременно заведу ее. А кстати, твой вопрос касается и тебя самой.

Ники удивленно уставилась на него. Что сказать? Ведь он был совершенно прав.

— Сейчас говорим о тебе. Признайся, почему ты не позволяешь себе влюбляться и завязывать более глубокие отношения, а довольствуешься лишь сексом? Ты разрушаешь себя, избегая любви. Ведь это такое естественное чувство для человека.

Мэлу стало не по себе.

— Буду иметь в виду, — буркнул он и с вызовом спросил: — А ты-то сама хоть раз любила?

Девушка виновато улыбнулась и опустила голову.

— Кажется, да.

— Тогда тебе просто повезло. — Он поднялся со стула. — Так ты готова к десерту?

Девушка почувствовала внезапный страх. Неужели он имеет в виду…

— Десерту?

— Я, конечно, не мастер готовить шоколадный мусс, но тут в городке пекут чудесные булочки с яблочным вареньем. К тому же у нас в запасе есть мороженое. Можно сделать молочный коктейль с булочками.

— Отлично, — согласилась Ники. Закончив десерт, они заметили, как быстро стемнело на улице. Мэл достал пластинку и поставил ее в старенький проигрыватель.

До слуха девушки донеслись плавные звуки музыки. Мэл протянул ей руку, приглашая.

— Потанцуем, Ники?

Она, вся в ожидании, легко поднялась. Руки Мэла коснулись ее, и Никола словно растаяла снова, как тогда, на лугу. Бредфорд повел ее в огромную пустую комнату. Обнявшись, молодые люди стали танцевать. И опять потерялись для всего мира.

Когда музыка закончилась, Мэл все еще держал ее в своих объятиях.

— Ники, ответь. Ты будешь сегодня ночью со мною? Ты нужна мне.

Стоило ей заглянуть ему в глаза, как она тут же поняла, что Мэл не лукавит. Он был полон страсти и желания. Но сквозь естественную в их ситуации чувственность, еще пока робко, но уже проглядывало истинное чувство под названием любовь. Конечно, никто не ведает свое будущее. Так пускай же в их жизни будет прекрасная ночь любви. Ведь они хотят быть вместе, и никто им сейчас не в состоянии помешать.

— Да, — тихо ответила она.

— Тогда я гашу свет и закрываю двери, — глухо проговорил он.

— Я скоро вернусь, только переоденусь. — Ники побежала наверх.

От волнения бедняжка по пути к спальне даже споткнулась на лестнице. Она быстро приняла душ, надела прозрачную ночную рубашку, которая могла соблазнить и мертвого. Отбросив все сомнения, накинула на себя халатик и отправилась вниз. Заглянув в темноте в зеркало, она увидела себя в нем мутновато-блеклым привидением и даже испугалась: бледное лицо, горящие глаза… Жажда любви требовала удовлетворения.

Мэл ждал ее внизу, вполне отдавая себе отчет в том, что делает. Сейчас ему нужно взять эту женщину, без этого он просто больше не может. Удивительно, она не была похожа на тех, которые попадались ему раньше.

Ее смех был словно наполнен сиянием солнечных лучей и нежнейшим ароматом полевых цветов. И сама она вся состояла из света. Он даже тихо застонал, словно обжегся о жаркий источник тепла. Его сердце горело ожиданием. В нем самом, таком огромном, поселилось удивительно восторженное чувство, неведомое ранее. Кажется, наступал час его познания великой земной тайны — тайны любви.

Но вот с лестницы спустилась она, легкая как фея, как создание невидимых миров. До него донесся аромат ее духов, так пахли лилии в цвету. Свет ее глаз почти ослепил его, заставив застонать снова. Он еле смог оторваться от стены.

Окинув ее взглядом, он заметил все, что скрывали брюки и свитера.

— Ники, ты прелесть, — хрипло прошептал он.

Подхватив девушку на руки, Мэл понес ее в свою спальню, положил на широкую кровать и еще раз взглянул на нее. Он с первого дня знал, что рано или поздно добудет ее себе, и стремился к этому с той самой заветной минуты их встречи на концерте. Интересно, а когда Ники впервые захотелось, чтобы он взял ее?

Бредфорд не выключил свет на лестнице, оставив дверь спальни чуть приоткрытой, потому что ему надо было видеть Николу всю. Шагнув к кровати, он склонился над девушкой и заглянул ей в глаза. Судорожно втянув в себя воздух, Мэл остро ощутил ее запах и понял, что и под дулом пистолета не смог бы сейчас оторваться от ее прекрасного тела. Он мучительно долго любовался ею, словно пытаясь навсегда запечатлеть в своей памяти каждый изгиб ее великолепного тела, и только потом склонился, чтобы целовать ее… Ее соски напряглись и стали твердыми под его губами. А когда он, слегка раздвинув ее бедра, стал целовать их нежную кожу, постепенно приближаясь к увлажнившемуся лону, Никола застонала и обхватила его голову руками. Она словно сорвалась в пропасть, полную неги и сладострастия.