Донна Клейтон - Заботливый опекун

Бездумно, на ощупь, одну за одной она вытягивала из ящика комода бюстгальтеры, трусики, ночные сорочки, комбинации. Шелк и кружева, так любимые ею, теперь не вызывали никакой реакции. Кейси была поглощена обдумыванием своего положения, пытаясь примириться с горькой правдой, наконец открывшейся ей.

Блэйк все еще считал ее наивным, избалованным ребенком. Он просто не доверял ее способности мыслить и жить самостоятельно, вот почему и женился на ней. Теперь его поведение и все его слова приобрели смысл.

Но у тебя нет доказательств, жалобно возражал внутренний голос.

— А мне и не нужны доказательства! — Ее возглас эхом отозвался в стенах спальни.

Любящая женщина способна догадаться обо всем, а ведь она любила Блэйка так давно и неизменно, что стала в состоянии предугадывать ход его мыслей и рассуждений. Это правда — с некоторых пор интуиция Кейси срабатывала безотказно, если дело касалось слов, поступков и даже намерений Блэйка.

Так вот, горькая правда заключалась в том, что Блэйк женился на ней не из-за денег или акций, нет. В голове его была некая нелепая, совершенно абсурдная схема, он хотел заставить ее стать взрослой… Вот такие были у него намерения. И как только до нее раньше не дошло?!

Вплоть до совершеннолетия Блэйк был ее попечителем, нес полную ответственность за нее и относился к своим обязательствам крайне серьезно. Вот почему он с такой легкостью поддался на ее хитрые уловки и непрестанно отчитывал за легкомыслие и чрезмерную беспечность в отношениях с парнями — он просто слишком верил всему, что она сочиняет.

Любой другой на его месте при первом же удобном случае «умыл руки» и предоставил бы своей взбалмошной подопечной полную свободу, просто сосредоточился бы на финансовой стороне опекунства. Но Блэйк не такой, он как мог, заботился о том, чтобы помочь Кейси удержаться на правильном пути, избегнуть множества соблазнов, со всех сторон поджидавших подростков и молодых девушек.

Отсюда очень недалеко до идеи жениться на ней, чтобы держать под присмотром. В надежде, что Кейси повзрослеет и станет по-настоящему ответственной за свою жизнь.

Вот почему он твердил «Я не должен» там, в парке, вот откуда это странное условие, что в их отношениях не должно быть секса. Неудивительно теперь, что он был в ярости на следующий день после той их ночи. Он злился не только за то, что Кейси соблазнила его, заставив пренебречь собственными принципами, он злился на себя за то, что не сдержался и позволил себя соблазнить.

Что ж, очень благородно и совершенно в характере Блэйка… жениться, чтобы помочь… При этом, пообещав перед лицом судьбы или Бога, а может даже, в память о ее покойном отце, что не станет делать ничего столь неподобающего, как целовать ее, прикасаться к ней, желать ее… или любить.

Горячие слезы обиды и злости навернулись Кейси на глаза.

Нет, черт возьми, она не должна плакать! И не заплачет! Только не из-за того, кто отрекается от своих чувств в угоду глупым принципам. Такой человек ей не нужен, никогда и ни за что!

Пытаться заставить Блэйка Кемпбелла понять и поверить в ее чувства — все равно, что биться головой о стену. Бесполезно и глупо! Пора с этим завязывать. Немедленно! Для начала нужно убираться из этой квартиры, а затем вообще скрыться, чтобы даже воспоминаний о нем не осталось.

В ванной она резко выдернула из подставки свою зубную щетку, затем сложила косметику в виниловую косметичку и затолкала все это в большую дорожную сумку, которая уже с трудом застегивалась.

Ладно, необязательно забирать все сразу, за остальным, можно вернутся позже. Сейчас же ей нужно только убраться отсюда, как можно скорее. У нее не было ни сил, ни желания дожидаться Блэйка. С объяснением можно подождать, даже нужно подождать, пока она вполне не овладеет собой и не сможет спокойно видеть его.

Ее вдруг охватила нестерпимая грусть. Удивительно, всего несколько часов назад они с Блэйком говорили, о ее возможной работе в компании, и она была несказанно счастлива. Конечно, ее огорчало то, что папа умер, так и не узнав, что его дочь примет участие в управлении «Уоррингтон билдинг».

Почему бы ей не подумать о чувствах отца раньше, когда он был еще жив?! — этот вопрос неотступно мучил ее. Вернее, ее раздражал не сам вопрос, а возможный ответ на него: она не думала об отце именно потому, что была так ужасно глупа и эгоистична, озабочена только собственными проблемами и желаниями.

«Но ты была совсем юной», — пронеслось у нее в мозгу. Кейси замерла — голос в голове показался ей чужим, звучал благосклонно и мягко, словно отец услышал ее и отозвался. Она подняла заплаканные глаза к потолку.

— Мне очень жаль, — прошептала она, словно прося запоздалого прощения у любимого родителя. Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

Ее работа в компании теперь стала несбыточной мечтой — ей не хватит сил день за днем встречаться с Блэйком на работе. Ей остается только навсегда исчезнуть, скрыться там, где бы ее никто не знал, где она сможет спрятать свое сердце, чтобы никто не мог больше причинить ей боль.

Схватив с мраморной полочки над раковиной забытую тушь, она втиснула ее следом за остальной косметикой и вышла из ванной. Проходя мимо кровати, стянула со спинки свою сумочку, машинально накинула ее на плечо и направилась к двери в коридор.

— Кейси, — раздался в прихожей голос Блейка. Кейси замерла перед дверью их с Блэйком спальни.

— Вот черт! — выругалась она себе под нос. Не успела. Теперь придется долго и нудно объясняться.

Пока она мучительно раздумывала, что лучше — скрыться в своей спальне или же перехватить его в гостиной, — в коридоре раздались его уверенные твердые шаги.

— А, вот ты где! — Он был явно доволен, что застал ее дома. — Я искал тебя по всему офису. Ты в порядке? Я думал, мы вечером поужинаем.

У Кейси возникло непреодолимое желание немедленно сказать ему все, признаться, что теперь она знает всю правду, но язык словно присох к небу.

Блэйк глянул вниз, увидел в ее руках дорожную сумку и нахмурил брови, на красивом лице отразилось крайнее недоумение.

— Ты что тут делаешь? Что происходит, Кейси?

— Я ухожу. — Заявление прозвучало вовсе на так твердо, как хотелось бы, и проклятые ноги словно вросли в мягкий ковер.

— Уходишь? — В его тоне и в широко раскрывшихся темных глазах мелькнуло недоверие. — Куда это? И почему вдруг?!

— Не знаю, куда, — созналась она. — Наверное, сначала обратно, к Эймосу и Оливии. Но там я не останусь. Я… я собираюсь поехать куда-нибудь… туда, где я действительно смогу быть собой. Где смогу жить самостоятельно. — Ее обличительная речь вылилась в неясное, робкое бормотание, окончательно сбившее его с толку.