Сидни Ламберт - Завидный жених

Безусловно, ей удалось бы сохранить присутствие духа, если бы Марио не смотрел на нее так, словно предпочитает съесть ее, а не изысканные блюда, стоящие на столе. Он буквально пожирал ее глазами. Она сразу поняла, что верховая прогулка закончится, довольно скоро.

У Гейл снова свело дыхание.

— Я слышал, ты хорошо выспалась, — сказал Марио, придвигая себе стул и садясь напротив нее.

— Очень хорошо. А ты?

— Прекрасно. За весь год так не высыпался.

Она все поняла. Он намекает на то, что, увидев ее в прошлом году по телевизору, он лишился покоя. Гейл было приятно, но нельзя допустить, чтобы его лесть — или ее собственное желание, снова готовое накрыть ее с головой, — встали на пути ее решимости прекратить с ним отношения в ближайшую пятницу.

— Чем бы ты хотела заняться после ланча? — спросил он, выбирая из плетеной корзинки посередине стола теплую булочку и разламывая ее пополам.

Гейл боролась с искушением, напрягая все силы. Вчера ей хватило смелости, но сегодня — дело другое. И положение в корне изменилось. Особенно сейчас, после того как она поняла, насколько слабой оказывается в его присутствии. Придется потренироваться сдерживать эмоции, иначе ее ждут серьезные неприятности. С такими мужчинами, как Марио, приятно пообщаться время от времени, но не дай Бог серьезно увлечься ими — тем более влюбиться.

Как и предупреждал Луи, он может быть опасным.

— Линн говорила, ты собираешься показать мне своих знаменитых лошадей, — беспечно заявила Гейл, наливая себе минеральной воды из запотевшей бутылки.

Он улыбнулся — довольно цинично и понимающе.

— По-твоему, я предпочитаю именно так провести с тобой остаток дня?

Она прямо и холодно посмотрела ему в глаза.

— Да, я надеялась, что именно так ты и рассчитывал провести день. Вчера из-за твоей ненасытности мне… кое-где стало больно. Мне нужно еще несколько часов, чтобы прийти в себя перед вечером.

Он расхохотался.

— Моя ненасытность?! Насколько я помню, ты сама умоляла меня не останавливаться!

Она притворилась беспечной, хотя внутри у нее все кипело.

— Может, и умоляла. Раз или два. Должна признать, ты великолепен в постели. Я, безусловно, стану сравнивать с тобой всех своих будущих любовников. Я почти жалею, что наша сделка подходит к концу. — От нее не ускользнуло, как напряглось его лицо, когда она произнесла последнюю фразу.

— Да, кстати о нашей сделке, — беззаботно продолжила она. — Ты проверил сегодня утром, пришли ли деньги на счет моего фонда?

Трудно все предусмотреть заранее. Марио не знал, как ему в тот момент удалось не выдать своих подлинных чувств.

Первой реакцией на ее напоминание о деньгах стала досада, сменившаяся раздражением. Какой же он глупец! Неужели всерьез поверил в то, что она что-то почувствовала по отношению к нему? Что подчинилась не столько его искусным ласкам, сколько стихийному притяжению, искре, проскочившей между ними?

Какой он дурак! Одержимый дурак. Околдованный ею. Да. Именно так. Он ею околдован. Она очаровала его с того самого мига, когда он увидел ее в телерекламе. Потом еще больше очаровала вчера ночью, когда оказалось, что она не уступает ему в чувственности. Стоит только вспомнить, как она стонала от прикосновений его губ, как дрожала в его объятиях, как прижималась к нему в моменты оргазма…

Но сегодня в ее глазах не горит огонь желания. Она очень спокойна, холодна и собрана.

Марио внимательно оглядел ее, отметив подчеркнуто скромный наряд и школьную косу, лишь усиливающие тот ореол невинности, который всегда притягивал его к ней, но сегодня казался просто издевательством.

Наконец досада сменилась злостью. Неважно, понял он, сколько наслаждений испытала она в его постели. Для нее главными навсегда останутся его пятьдесят миллионов.

— Деньги пришли, — отрезал он. Сегодня она отработает их — все до последнего цента!

Гейл пожалела о своих словах в тот же момент, как произнесла их. Она не собиралась ни казаться такой корыстной, ни злить его. Но, ради всего святого, чего же он ждал? Что она забудет — забудет, как он практически вынудил ее приехать с ним сюда? Неужели он думает, что она собирается обо всем забыть, все простить и начнет играть роль его романтичной возлюбленной?

Согласна, вчера ночью у них был потрясающий секс. Да, он великолепный любовник. Но она не собирается притворяться, будто их объединяет нечто большее. При Линн она еще в состоянии делать вид, но к чему притворяться при нем?

В то же время не хочется следующие, четыре дня проводить в обстановке неприкрытой враждебности. Когда Марио в плохом настроении, он не подходит для нормального общения. Наверное, самая ужасная вещь на свете — это любовник, чья страсть переросла в гнев. Ведь вчера больше всего ей понравилось то, что заниматься с ним любовью было очень приятно. Сейчас определенно необходимо найти какой-то компромисс.

— Послушай, извини меня, — сказала Гейл, с грустью сознавая, что принц Марио ди Сан-Пьетро не так легко прощает обиду. По тому, как сжались его губы, по холодной ярости в его черных глазах она поняла, что он только что возобновил военные действия. — Я не хотела тебя обидеть, но ты должен понять: дела фонда для меня превыше всего. Это не значит, что вчера ночью мне было неприятно. Более того — я с нетерпением жду повторения… ты даже стал мне чуточку, нравиться, — быстро прибавила она, увидев, как сверкнули его выразительные глаза. — Линн сегодня утром так тебя расхваливала, что я больше не могу считать тебя испорченным и надменным. Кажется, твои заслуги целиком искупают твои недостатки. Хотя то, как ты реагируешь на отказ, отнюдь не относится к числу твоих добродетелей. Как по-твоему, многие ли мужчины дошли бы до того же, что и ты, чтобы затащить женщину к себе в постель?

— Женщины бывают разные, — парировал он. — Я старался только ради тебя, Гейл.

— Лестью, ваша светлость, меня не пронять. По-моему, я тебе это уже говорила.

— Зови меня Марио, — отрывисто напомнил он.

— Марио, — вздохнув, повторила она. — Знаешь, что я о тебе думаю? Ты хочешь, чтобы все делалось по-твоему.

— Мы все такие. И ты тоже. Но ты, наверное, очень удивишься, узнав, что с тобой я не всегда уступал своим желаниям. Если бы я был законченным эгоистом, то овладел бы тобой еще в вертолете, по пути сюда. Я не стал бы ждать. А если бы дал волю темной стороне моих фантазий сейчас, то не булочку сейчас бы ел. Я все убрал бы со стола, разложил бы тебя на мраморной поверхности и насладился куда более изысканным блюдом.

Его предложение вызвало волну жара, прошедшую по всему ее телу. Она покраснела до кончиков пальцев.

— Интересно, ты бы мне позволила? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.