Люси Монро - Запретная принцесса

Она не желала чувствовать себя никчемным человеком. Ей хотелось иметь свое значение в этом мире, и не только как привлекательный, хорошо воспитанный придаток к какому-либо мужчине.

— Ты сегодня какая-то очень тихая, — сказал Себастиан.

— Я думаю о том, насколько ты отличаешься от мужчин в моей семье.

— Чем именно?

— Ты не обесцениваешь меня просто из-за того, что я женщина.

— Кто же так делал?

— Мой отец. В некоторой степени — мой дядя. И другие.

— Твой брат?

Лина не помнила, чтобы упоминала своего брата, но, наверное, когда-то сделала это. Она улыбнулась одной из тех редких улыбок, которые возникали на ее лице, когда она думала о своей семье.

— Мой брат совсем другой. Он воспитывался точно так же, как и мой отец, но все-таки не такой. Он не разговаривает со мной откровенно, однако ведет себя так, что мне становится все понятно.

— Как именно?

Искренний интерес Себастиана побудил ее быть более откровенной, чем всегда.

— Он проводит со мной время.

— А твои родители — нет?

— Моя мать… можно сказать, и так.

Мать иногда посвящала ей час-другой, толкуя ей о поведении, приличествовавшем ее статусу, но эти беседы едва ли можно было назвать материнско-дочерней связью.

— А твой отец? — В вопросе Себастиана не звучало ни удивления, ни осуждения, всего лишь любопытство.

— Нет. Он очень занят для того, чтобы тратить свое драгоценное время на дочь. — Хотя, как говорила Лине сестра, их отец не уделял внимания и ей, жившей в Марване.

— Тебя это волнует?

— А разве тебя не волновало бы?

— Полагаю, что да. Но в моем случае именно мать не стремится увидеться со мной. Хотя отец тоже всегда был занят работой.

— И это тебя расстраивает?

— С чего бы? У меня есть своя собственная жизнь.

— Значит, ты считаешь, что семья не должна собираться вместе?

— Ты имеешь в виду совместные обеды и поездки на природу в летнее время?

— Что-то в этом роде.

— Если ты родилась в такой семье, я уверен, что это замечательно. Но если нет, то ты должна принять сложившиеся обстоятельства и двигаться вперед.

— Или изменить их.

И снова он взглянул на нее с удивлением.

— И как ты собираешься сделать это?

— Лично я? Вероятно, выйду замуж за того, кто ценит семью так же, как и я. Стану проводить время со своими детьми, и мой сын или моя дочь не будут чувствовать себя отвергнутыми.

— Ты думаешь, что родители отвергли тебя?

— Я знаю это.

— Почему ты так говоришь?

— Я приехала в США, когда мне было шесть лет, потому что старшая сестра моей матери не могла иметь своих детей и ей оказали честь воспитывать меня. — Она никогда никому не рассказывала подробности своей жизни, но Себастиан был не такой, как все. Она верила ему.

— А твой брат?

Она снова улыбнулась, вспомнив брата.

— Когда я приезжала к своим родителям, на неделю раз в году, он всегда разговаривал со мной. Расспрашивал меня о том, как я живу, хвалил за все мои достижения. Он был единственный из семьи, кто знал о моем увлечении каячным спортом. Когда прилетает в Америку, он все время меня навещает. А отец, который дважды в год летает в США, никогда не пытается увидеться со мной.

— Он наверняка считает, что тетя и дядя о тебе хорошо заботятся.

— Я тоже так думаю. Тетя очень милая, но немного чопорная, а дядя более открыт новому, чем отец, потому что вырос в Канаде. Он третий сын в королевской семье. Мне было позволено поступить в университет только по его настоянию. Если бы решали мои родители, то меня бы отдали в пансион благородных девиц в Европе.

После того, как отец дал согласие на учебу Лины в университете, она, на всякий случай, стала принимать меры, чтобы после своего восемнадцатилетия получить гражданство в США. К ней был приставлен охранник, но она научилась его обманывать. И теперь у нее были двойные документы: паспорт гражданки Марвана и другой — гражданки США, и о последнем ее семья ничего не знала.

Как гражданка Марвана, она должна была во всем повиноваться своему отцу, независимо от того, сколько ей было лет. Это не относилось ко всем марванским женщинам, но она была членом королевской семьи и официально не могла и шагу ступить без позволения отца. Однако, как гражданка США, она имела право отказаться возвращаться в Марван, если возникнет такая необходимость.

— И твои отношения с родителями сделали тебя несчастной?

— Отсутствие этих отношений. Я хочу, чтобы у моих детей была другая жизнь.

— Я уверен, что ты сможешь сделать это.

Она одарила его сияющей улыбкой:

— Спасибо тебе.

Подъехав к спортивному лагерю, они увидели, что возле домиков стоит всего одна машина. Должно быть, это был автомобиль Боба. Он и еще три члена группы все еще разгружали вещи. Хоук узнал, что он поселится в том же домике, что и Лина, и будет жить в одной комнате с Бобом. Это было выгодно Хоуку: так он сможет наблюдать как за принцессой, так и за ее настойчивым поклонником.

Лина разместилась в комнате с одной из студенток — блондинкой по имени Дженнифер, похожей на куклу Барби. Лина сказала Хоуку, когда они вместе осматривали озеро, что блондинка — бывшая военная и только сейчас поступила в университет.

Хоук знал об этом из донесений своих агентов. Но он не предполагал, что восхищение Лины независимыми женщинами и их стилем жизни смахивает на поклонение героям.

— Она посещала сомнительные кабаки в таких странах мира, в которых я и не бывала.

— И ты считаешь, что это хорошо?

Смех Лины был заразительным и чертовски сексуальным.

— Да. Я вела очень замкнутую жизнь. Такая поездка, как эта, является для меня редчайшим приключением.

— И тебе нравятся приключения? — спросил Хоук, и все внутри у него сжалось.

— Да. Я хочу путешествовать. Сделать что-нибудь, чтобы помочь людям. Увидеть мир, но не как член… хм… привилегированного класса. А как простой человек.

— Похоже, ты хочешь присоединиться к Корпусу мира.

— Об этом я тоже мечтаю, но сомневаюсь, что моя мечта когда-нибудь осуществится.

Хоук удивленно вздернул брови. Принцесса в Корпусе мира?

— Если ты не можешь осуществить эту мечту, займись благотворительностью. — Так иногда делают принцессы, не вмешиваясь в политические дела.

Лина остановилась и задумчиво взглянула на озеро. Хоук тоже замер, но он смотрел на принцессу. Ее золотистая кожа мерцала в лучах солнца, а лицо было таким красивым, что у Себастиана перехватывало дыхание. Внезапно он поднял руку и убрал прядь волос с ее лица.

Лина слегка отпрянула, и глаза их встретились. Он медленно склонил голову — все ниже и ниже, — пока не коснулся ее губ. Словно электрический ток прошел между ними, и время остановилось. Никто из них не шевелился. Они не целовались, но и не отрывались друг от друга. Просто стояли, парализованные чувствами, которые никто из них прежде не испытывал.