Никки Логан - Неприрученное сердце

Лейтон взлетел по лестнице.

Роми поспешно перебирала варианты.

«Можно отговориться больной лодыжкой, но тогда сын останется без надзора, и, если Клинт надумает обучать его стрельбе, я не сумею этому помешать. А запрещение Лейтону отправиться на прогулку разрушило бы все мои усилия восстановить с сыном прежние отношения. Или пойти с ними? Провести в компании Клинта два часа и постараться не сказать ничего, за что могли бы уволить?»

Лейтон появился в кухне с туристическими ботинками. Она улыбнулась:

– А как же наше вечернее кино?

Овчинка стоила выделки!

Мальчик удрученно смотрел на маму:

– А мы не можем посмотреть его завтра?

Умильное личико совсем ее доконало. Роми отлично знала, каково это – одновременно и подлизываться, и стараться всем понравиться. Тяжкий груз на худенькие плечи.

Она вздохнула:

– Ладно, я только свечи задую...

Лейтон издал очередной вопль и вылетел за дверь, оставив Клинта одиноко стоять в кухне.

– Давайте я вам помогу.

– Нет, спасибо. Я сама.

Она ловко и быстро задувала свечу за свечой, как будто с каждой свечой одно за другим гасила сложные чувства, которые вызывал в ней стоявший в дверях человек.

– Роми...

Она повернулась и взглянула на него. Что он скажет?

«Извините, что я вырвал у вас сердце и разбил его о стену. Виноват. Простите меня»?

Ее взгляд был такой же мертвый, как сердце.

– Я полагала, что, потребовав от меня держаться подальше от вашей семьи, вы и сами будете в стороне от моей.

Он вздохнул и опустил глаза:

– Он мой брат, Роми. Вы проверяли его, всего лишь повинуясь собственному чутью.

– Вы наняли меня, чтобы я защищала Уайлд-Спрингс и вас, Клинт. И я стараюсь вас защитить, – прошептала она.

– Я не нуждаюсь в защите, Роми. Тем более от брата.

– Вы этого не знаете.

Он стиснул зубы и покачал головой:

– Знаю. Вы судите так, как вам самой быть судимой не понравилось бы.

Ярость бурлила между ними настоящим родником.

Но едва она открыла рот, чтобы возразить, как к ним опять ворвался Лейтон. Он взглянул на одного, потом на другого и помрачнел.

– Мы идем? – озабоченно спросил он.

Роми сразу улыбнулась сыну:

– Разумеется. Какой дорогой пойдем?

– Я собирался взять вас к следующему оврагу. На место ночевки. Хочешь посмотреть, где спят какаду, чемпион? – Клинт весело посмотрел на мальчика.

– Ага! – заорал Лейтон. Он уже был за дверью.

Клинт повернулся и хотел еще что-то сказать Роми, но она пристально разглядывала кухонную стену у него за плечом.

По прямой расстояние до места ночевки было короче, чем то, которое они ранее проделали на машине, но прогулка по бушу едва не убила Клинта.

Он еще более или менее выдержал непрерывные вопросы в течение четырех часов. И не поход по пересеченной местности и потом спуск в овраг вымотали его, а молчание, почти невыносимое. Не то, которое он соблюдал во время командировок, не то спокойное молчание, каким он наслаждался вместе с Лейтоном. Это было иссушающее, напряженное молчание двух взрослых людей, которые ранили друг друга так, что все было кончено, еще и не начавшись.

Роми избегала его, и это было похоже на отношение к нему коллектива после происшествия с лейтенантом. Умом Клинт понимал, что, может, и к лучшему, что у них нет будущего, а сердцем...

Шагавший между ними Лейтон все время задавал вопросы о дикой природе, о заросшей кустарником местности, о парке. Клинт по мере сил отвечал, а Роми хранила каменное молчание.

Но солнце потихоньку садилось, появились москиты, и Клинт понял, что вопросы пошли уже стратегические: меньше о ловкости в буше, больше о военном искусстве.

«Как вы так тихо передвигаетесь по лесу?», «Почему вы знаете, откуда доносится шум?», «Какого цвета лучше камуфляж в лесу? А в пустыне?» и т. д.

На каждом подобном вопросе Роми спотыкалась.

Клинт понимал, что творит Лейтон. Он помнил, как сам пытался наладить испорченные отношения двух самых важных в его жизни людей – родителей. Он тогда раз за разом провоцировал их, ковырялся в ране их брака, пока она не закровоточила так, что все закончилось...

Лейтон тоже проводил разведку. Хороший был бы ученый. А солдат – еще лучше.

Он поглядел на холодное лицо Роми.

Наверное, у него такое же.

Роми уже в который раз неловко поднялась со стула. Все-таки кухонные стулья не очень приспособлены для долгого сидения за работой. Она несколько раз согнула и разогнула ноющую спину и пару раз потянулась. Чем дольше она смотрела, тем меньше что-либо понимала. Вроде бы все главные объекты и точки обозначены, но все равно, как ни складывай карты, получается сплошная путаница. Она отодвинула листы.

– Чего делаем? – Лейтон плюхнулся на стул рядом с ней и заглянул через плечо.

– Пытаюсь выяснить, кто ранил кенгуру.

Она рассказала сыну все в надежде возродить интерес к дикой природе. Не получилось. Лейтон все еще был одержим Клинтом и всякой армейщиной.

– Зачем? Разве уже не поздно?

– Может, впредь удастся предотвратить подобное. Будет шанс кого-то проучить.

Очень хотелось бы свернуть безответственную шею. Роми потерла затекшее плечо. Острые глаза Лейтона не пропустили и этого жеста.

– Трудное дело?

Она вздохнула:

– Я просто чувствую, что что-то пропускаю. Как будто... прямо там... – Она постучала по лбу, потом помотала головой: – Хочешь прочитать это вслух?

– Конечно. Это интереснее, чем задача по математике.

Она протянула одну из карт.

– Ладно. Вот это Уайлд-Спрингс. – Роми указала на запад. – Здесь административная зона, в которой я работаю. Это наш дом... это – Клинта... а вот это место, где я провожу большую часть времени.

– Это изгородь, которую ты все время чинишь?

Она взглянула на нетерпеливое и заинтересованное лицо сына.

– Именно. Так вот, зная это, можешь ты показать мне, где Лягушачье болото?

Он сразу ткнул в точку как раз на юге от их дома. Роми улыбнулась:

– А как быстрее всего добраться от нас к Клинту?

– Пешком или на машине?

– Пешком.

Он вгляделся в карту:

– Это овраг? Тот, в котором они ночуют? Значит, дом Клинта... Здесь?

Удивленная тем, что Лейтон так быстро все нашел, Роми заглянула в карту:

– Очень хорошо. Да, это он. А вот здесь мы на шли кенгуру.

Она показала точку почти посередине между местом ночлега какаду и изгородью, которая, кажется, скоро станет местом ее постоянного проживания.

Маленькие брови сдвинулись. Лейтон поправил очки. У нее защемило сердце. Как давно она не видела его таким... сосредоточенным?

– Давай дальше, мам.

Она откашлялась:

– Мы ехали на восток от места ночлега, когда нашли кенгуру. Если принять, что эти гады проникли через изгородь здесь, то мы должны были бы пересечься с ними после того, как они убили кенгуру. А мы их не видели. Куда же они делись?