Мэри Смит - Пробуждение

Это было невыносимо.

Что происходит с Харви? А что происходит со мной? Почему я сижу тут, как влюбленная девочка-подросток, и жду, пока он обратит на меня внимание?

Нет, так дело не пойдет. Я должна работать, писать книгу. Статья уже закончена и отправлена в Лондон. Теперь нужно полностью сосредоточиться на книге. Так что все к лучшему. Поведи себя Харви по-другому, это только отвлекало бы меня от работы. Любовные дела отнимают очень много времени, поглощают массу энергии. Лучше обойтись без них.

Так говорила себе Джейн.

Но если бы она могла в это верить!

У Харви выдался на редкость мерзкий день: одна неприятность громоздилась на другую. Кроме всего прочего, когда пастухи стали загонять животных на ночь, выяснилось, что пропали два теленка. Скорее всего — дело чьих-то рук, а может быть, сбившихся в стаю диких собак, решил Харви.

Он устал, пропах потом, проголодался, но больше всего ему хотелось выпить.

Харви вошел в дом, совершенно не расположенный ни к каким вежливостям-любезностям. Направляясь на террасу, он размышлял, хочется ему сегодня увидеть там Джейн или нет. Джейн, с ее роскошным ртом и с солнечной улыбкой. С зелеными, меняющимися каждую минуту, глазами.

Нет, сегодня я точно не расположен разговаривать с ней, смотреть на ее ясное лицо, подумал Харви. Хорошо бы ее не было на террасе.

Но она там была. В блузе цвета кайенского перца.

Плачущая.

Сердце Харви болезненно сжалось. Джейн сидела в кресле, держа в руках фотографию, и слезы струились по ее щекам.

— Джейн, что случилось?!

Она не заметила, как подошел Харви, и потому, когда, оторвав взгляд от фотографии, взглянула на него, ее заплаканные глаза расширились от удивления. Джейн открыла было рот, но ничего не сказала. Харви взглянул на фотографию в ее руке. Джейн с маленьким ребенком, нежно прижавшимся к ее щеке.

Харви молча смотрел на снимок, и его обуревали самые разные чувства: удивление, страх, смущение. Наверное, следует что-то сказать, подумал он, как-то ее утешить. Но в это мгновение Джейн поднялась и, быстро скользнув мимо него, скрылась в доме.

— Джейн, подождите!

— Все в порядке, — бросила она через плечо севшим от слез голосом.

Харви опустился в плетеное кресло, которое жалобно скрипнуло под ним. Он откинулся на спинку и потер лицо руками. Джейн, нежно прижимающая к себе ребенка, с глазами, полными любви, стояла перед ним как живая.

Почему она плакала? Харви почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Неужели это ее ребенок? Где он сейчас? В его голове тут же начал разворачиваться какой-то очень неприятный сценарий. Харви встал и налил себе виски. Как же мало он знает об этой женщине, о ее прошлом, о людях, ее окружавших! Светлая, солнечная Джейн, какую тайну ты хранишь?

За обедом он отметил, что Джейн уже взяла себя в руки: как всегда, задавала множество вопросов, интересовалась пропавшими телятами, расспрашивала об отце…

Об отце Харви говорить не хотелось. Почему женщин всегда интересует прошлое, то, что уже умерло или ушло?

Телята так и не нашлись. Весь следующий день, объезжая ранчо, разговаривая с пастухами и с загонщиками, Харви все время думал о Джейн. И при этом, странное дело, постоянно видел ее с ребенком на руках. Бывает же такое! Еще совсем недавно она никогда в его воображении не связывалась с материнством. А теперь этот образ не хотел отступать. Харви испытывал замешательство, даже страх оттого, что никак не мог выкинуть из головы ребенка, которого увидел на фотографии. Где он? Почему Джейн плакала?

В течение нескольких дней он твердил себе, что не должен вникать в ее жизнь, не должен начинать того, что неизбежно закончится крахом. У них с Джейн нет будущего, что бы он ни чувствовал по отношению к ней. И только последний дурак мог пригласить Джейн остаться в его доме. Ведь все можно было предвидеть заранее. Да еще поцелуй ночью на террасе. О чем он тогда думал?

Хуже всего, что тогда Харви не думал ни о чем. По крайней мере, рациональная часть его мозга спала. Вместо того чтобы дать себе труд пошевелить извилинами, он отдался чувствам. Наслаждался свежим дыханием Джейн, приятным запахом мыла, звуком ее голоса, таким мягким и сексуальным в ночной тишине, серебристыми бликами, запутавшимися в густых буйно-рыжих волосах, которых ему до боли хотелось коснуться. И с необычайной остротой воспринимал близость Джейн, стоявшей рядом в тонком ночном халатике.

И Харви не устоял.

И теперь она здесь, в его доме, в его жизни, и он не может придумать мало-мальски благовидного предлога, чтобы аннулировать свое приглашение и попросить Джейн уехать. И с каждой своей улыбкой, с каждым смешком эта женщина все глубже входит в его жизнь.

Да еще эти слезы. И фотография ребенка. Нет, он ничего не хочет знать о ее жизни. Не хочет!

— Кто это готовил? — спросил Харви, глядя в свою тарелку. — Пайвари?

— Я, — ответила Джейн.

Это было настоящее произведение искусства: цыпленок в имбирном соусе, украшенный оранжевым манго, красным и зеленым перцем, желтыми кружочками лимона. Джейн любила поиграть с пищей. Сегодня в ней взыграл дух экспериментаторства, и она упросила Пайвари уступить ей свои владения.

— Я так и подумал, — сказал Харви.

— Почему?

— Это блюдо похоже на вас. — Он отправил в рот кусочек. — Такое же пряное и красочное.

Джейн рассмеялась, слегка удивленная его легкомысленным замечанием.

— Мне казалось, вы любите всякие пряности. Я имею в виду пряную пищу, — спохватившись, что первая фраза прозвучала двусмысленно, уточнила Джейн.

Харви бросил на нее быстрый веселый взгляд.

— Да, мне нравятся пряности.

— Мне тоже. — Пусть понимает, как хочет.

— Вы любите готовить? — неожиданно резко спросил Харви.

— Да, если я могу придумать что-то новенькое или если есть какие-нибудь особые ингредиенты… Ну, вы понимаете, если можно поэкспериментировать.

Харви быстро взглянул на нее, в его глазах — Джейн готова была поклясться — промелькнул дьявольский огонек, и она ощутила глупое, совсем не по возрасту, смущение.

— Я говорю о кухне, — холодно уточнила Джейн.

— Разумеется, — подтвердил Харви и подцепил на вилку кусочек перца.

— Пайвари долго сомневался, можно ли мне доверить приготовление обеда, — сказала Джейн. — Боялся, что я не смогу угодить вашему вкусу, и тогда беда.

— Я скажу ему, что беру на себя всю ответственность, пусть даже вы сожжете обед, — торжественно произнес Харви и поднял стакан с вином. — Неудивительно, что ваше желание встать к плите обеспокоило его. Ведь он на этом посту лет тридцать или около того. Так что если вам захочется научить его чему-нибудь новенькому, — пожалуйста. Кулинарное разнообразие нам не помешает.