Карла Неггерс - Запретный плод

Джеффри посмотрел на нее сверху вниз, когда пикап прыгал по рытвинам. Смятение в его глазах сменилось блеском решимости, и это беспокоило Кэйси.

— Больше никаких походов на байдарках через пороги, — предупредил он ее.

— Ну, я уверена, что могу плавать на байдарке, — сказала Кэйси, игнорируя повелительные нотки в его голосе. — Вот лазать по горам мне действительно будет трудновато, но я обещала девочкам…

— Вы не бу-де-те ла-зать по го-рам! — произнес он по слогам.

— Я обещала девочкам, — как ни в чем не бывало продолжала Кэйси, — что если они одолеют дательный падеж, то я пойду с ними в горы. Это подкуп, я понимаю, но я же не сулила им посещение шоколадных баров или кондитерских, или еще чего-нибудь в этом роде. Они, может быть, ознакомятся с историей Ореста в «Царе Эдипе» на греческом языке.

— Бедняжки! — сказал Джеффри без нотки сочувствия в голосе. — Но вам будет не слишком удобно взбираться на горы, опираясь на трость. Как, по-вашему, Кэйс? — добавил он с тайным удовлетворением.

За те несколько минут, которые Кэйси провела без него в рентгеновском кабинете, он успел раздобыть для нее трость из черного дерева с серебряным набалдашником. И заявил, что купил ее у некоего доброго и несчастного старика, выписывавшегося из больницы в инвалидной коляске. Но Кэйси подозревала, что он попросту стащил эту трость из ортопедического отделения. Впрочем, решила она, голливудский импресарио и должен иметь в характере что-то пиратское.

— Нет, — неохотно признала она, — я так не думаю.

— Я знаю, вы не относитесь к категории симулянтов, Кэйс, и не особенно горю желанием снимать вас с какой-нибудь скалы.

— Джеффри Колдуэлл, вы знаете меня… — она сняла его руку с руля и, посмотрев на часы на запястье, вернула ее в исходное положение, — только два часа сорок пять минут. А теперь ответьте мне, как вы можете утверждать, что я не отношусь к категории симулянтов, что я вообще из какой-нибудь категории?

— По вашим глазам, — отнюдь не извиняющимся тоном, явно подтрунивая, сказал он.

— О проклятье. Снова мои глаза. — Она вздохнула.

Он выглядел довольным.

— Так вы оставите в покое свою ногу на несколько дней?

— Полагаю, да, и буду пользоваться тростью.

Он улыбнулся долгой, захватывающей дух улыбкой.

— Это уже лучше. Кстати, чем должны заниматься ваши девочки, если у них выпадет денек, свободный от плавания на байдарках?

— Они ничего не должны. Это была просто прогулка. Мы спросили их, умеют ли они плавать на байдарках, и три или четыре девочки ответили «да».

— А на самом деле не умели.

— Во всяком случае, не так хорошо, как заявляли. Очевидно, только сестра Джоан знала, что делает.

— А вы — нет.

— Я? О Господи, конечно, нет. Я не плавала на байдарке уже много лет. Десять или двенадцать, по крайней мере. Но я и не лгала по этому поводу.

Джеффри с удивлением покачал головой. Оправившись от шока, пережитого, когда выяснилась его ошибка относительно Кэйси, он пришел к выводу, что в конце концов был на так уж неправ. Она осталась такой же сердечной и искренней, все так же привязанной к монахиням и малолетним грешницам с фермы Рэйнбоу, прежней женщиной! Но как же он не замечал раньше эти озорные искорки в ее глазах? Он был все так же заинтригован ею. Изменилось только то, что теперь она не была абсолютно недосягаемой.

— А как насчет сестры Джозефины? — спросил Джеффри.

— Она прочитала какое-то учебное пособие, — призналась Кэйси. — А девочки, думаю, меня обманули.

Он фыркнул в ответ.

— А что вы еще могли ждать от маленьких хулиганок?

Кэйси быстро взглянула на него. На какое-то мгновение он стал похож на старикана Рэсбоуна. Однако у старого отшельника, отравлявшего существование сестер-монахинь, не было таких миндалевидных глаз, такого стройного загорелого тела, которые будут грезиться ей и днем и ночью в следующие недели. А Сэс Рэсбоун скорее мог бы являться к ней в ночных кошмарах.

— Вы не слишком жалуете наших девочек, верно? — спросила она с деланным безразличием.

Джеффри пожал плечами.

— Я слишком мало их знал, чтобы претендовать на объективность суждения, но, признаюсь, слышал о них мало хорошего.

Пикап ехал теперь медленно, и у Кэйси было странное, но приятное ощущение растворенности во времени: куда-то отодвинулись все обязанности и заботы, все ее внимание занимал только сидящий рядом Джеффри Колдуэлл. Казалось, будто они потерялись на проселочных дорогах и могли бы с таким же успехом скакать верхом на лошади, кататься на велосипеде, просто идти пешком, держась за руки. Казалось также, будто они знакомы давным-давно и могли бы быть страстно влюблены друг в друга.

Но, разумеется, все это только могло бы быть, а ей просто лезли в голову нелепые фантазии. Летние романы не в ее характере. Кроме того, впереди три недели занятий латынью и греческим с девочками, которым требуется ее внимание полностью и которого они заслуживают. Она постаралась сосредоточиться на картине, открывающейся за окном автомобиля, и отвлечься от мыслей о сидящем рядом мужчине.

Немного погодя она услышала клацающий звук, который означал, что Джеффри включил сигнал поворота.

— Ферма Рэйнбоу находится прямо по дороге, мистер Колдуэлл, — заметила она. — Почему мы свернули направо?

— Чтобы добраться до моего дома. — Он посмотрел на нее и спросил нарочито хрипловатым голосом опытного соблазнителя:

— Почему вы называете меня «мистер Колдуэлл», когда нервничаете?

— Я вовсе не нервничаю, — ответила она, сердясь. — Я никогда не нервничаю. Никогда.

Джеффри снова взглянул на нее и увидел, что она и вправду не нервничала, а злилась.

«Ну нет», — думала она. Простая нервозность не заставила бы ее называть его мистером Колдуэллом. И он тоже понимал это. На смену природной непосредственности стремительно возвращалось чувство здравого смысла, которое так часто выручало ее на протяжении многих лет. Она хотела бы остаться рядом с этим привлекательным мужчиной, но знала, что это было бы неразумно и даже, может быть, небезопасно.

Пикап еще некоторое время продолжал трястись по темной пыльной дороге и наконец подъехал к дому, построенному стариком Рэсбоуном.

Кэйси подумала, что с Джеффри надо держать ухо востро, как когда-то с Сэсом Рэсбоуном.

Она не могла не признаться себе, что взволнована, устала и голодна. Несмотря на всю свою привязанность к девочкам с фермы Рэйнбоу, ей совсем не хотелось видеть их сейчас. Она лишь могла представить себе, какие вопросы они ей зададут, какие ликующие крики испустят, узнав, что их сосед — импресарио Голливуда! Возможно, он знаком с теми, кого девочки почитают за кинематографических идолов, а может быть, даже представляет интересы некоторых из них. А какие проблемы возникнут из-за разыгравшейся фантазии воспитанниц: быть замеченными, познакомиться с кем-то из своих кумиров, перенестись с ними вместе в волшебный мир «фабрики грез».